Александр Ковинька - Миниатюры с натуры

Весна!.. Сколько в этом слове прекрасного, чудесного! Какие радости приносит весна человеку, и какие же он муки терпеливо принимает, красуясь по-весеннему…

Вы бы увидели, какими перманентными железяками парикмахеры разукрасили голову моей жены…

Я глянул — застыл! Какая кара вавилонская!

Дома — разительная перемена! Кудрявая, пышная, и ни одного седого волоска.

— Полина, — спрашиваю, — у тебя вроде на голове были белые волосы?

— Тю! Такое выдумал! То у тебя, голубчик, у самого в глазах побелело!

Весна!

Весна — оно таки весна. И в хате, и во дворе, и на душе.

И по улице идешь — радуешься. Каждого встречного хочется ласково поприветствовать, теплое, приятное словечко промолвить:

— Будьте здоровенькие! Будьте веселенькие! Приходите на вечер юмора и сатиры!

Идем и встречаем девочку. Одна играет, потому что мама с соседкой разговорилась: какие фасоны носят ранней весной?

Девочке лет шесть. Одета красивенько, сама беленькая, хорошенькая.

Товарищ и спрашивает:

— Чья ты?

Девочка с любопытством посмотрела на нас. Товарищ снова спрашивает:

— Где твоя мама?

Девочка посмотрела более выразительно и ответила:

— Иди ты в баню!

Мама стоит, смеется… Умненькая доченька растет! Усвоила мамину науку…

Перед входом в кинотеатр — большая цветная афиша: «Первый весенний поцелуй».

Я стою в очереди в кассу и гадаю: на этот сеанс попаду или не попаду?

Подходят две девочки со стороны и кричат кассирше:

— Тетя Клава, нам два!

В очереди:

— Девочки! Вечерние киносеансы вам посещать негоже! Ваш отец сам же это решение подписывал!

Старшенькая, двенадцатилетняя:

— Тато подписали, а мама и тетя Клава отменили!..

Хороша колхозная весна! И танцуют, и поют, и времени не теряют: удобрение на поля вывозят. Да видите ли — беда! — четырех хомутов не хватает.

Отправили в район Ефима Ефимовича:

— Поезжай, голубчик, хомутиков привези!

Жена и подходященькую торбу в дорогу снарядила.

— Куда ты накладываешь? Не на курсы, за хомутами еду.

А жена не слушает, кладет.

— Не перечь! Припомни прошлогодние чересседельники. То-то же!

Поехал Ефим Ефимович в район. Открыл первую дверь — первая и резолюция: «Выяснить, кто закрыл магазин!» Вторые двери — вторая резолюция: «Выяснили. Зав закрыл, а ключ в удобрении потерял». Третья: «Немедленно открыть!..» Четвертая, пятая: «Зава предупредить, а хомуты отпустить!..» Шестая, седьмая, восьмая… Ефим Ефимович везет в колхоз хомуты да и думает: «И хомуты хороши, и резолюции неплохие. Одно неясно: хомутов четыре, а резолюций восемь…»

Хата… Возле хаты садок. Хорошенький. Расцветает… Пчелки летают, гудят, а кум с кумом пьют и пьют… Прибегает жена, с ухватом прибегает…

И ухватом толкает, и словами укоряет:

— Куда ты ее хлещешь? С самого утра сосешь и сосешь… Как ты ее глотаешь, такую вонючую, бураковую?! Посмотри, вон у тебя уже из головы ботва растет!..

Муж потрогал голову: боже праведный! — вместо ушей бураковая ботва растет!

Ох!.. Какая же чудесная свадьба весенняя! Представь себе на минутку весеннюю свадьбу! Солнышко сияет, соловей поет. Музыка, танцы… Выкрики: «Горько!..»

Жених и невеста стыдливо целуются. Ей-ей, величественна людская красота!

На свадьбе, о которой мы рассказываем, одна только была беда: у молодых не гармонировали года. Жениху — пятьдесят пять, невесте — двадцать пять.

Но ничего. Возраст не помеха, целуются на свадьбе хорошо.

Поцеловались, а кто-то и спросил жениха:

— Дермидор Дермидорович, а как же ваша дорогая Надя?

— Какая Надя? — ошеломленно переспрашивает жених.

— Надя! Ваша жена!.. У которой — Гриць, Петрик, Катя и Варя!

Ох какие каверзные люди! Спросили и весеннюю свадьбу испортили…

Рассказ наш короткий и простой. Просто и начинаем: в одном хорошем селе и на виду у хороших людей на дверях клуба довольно долго висел замок. Маленький. Новенький. Кругленький.

Висит и висит. И никакой мороки. Приехала кинопередвижка — замок сняли. Уехала — замок повесили.

Со временем кто-то спохватился.

— Братцы! — закричал. — Почему это на дверях уважаемого сельского культурного учреждения висит маленький замок? Давайте, — говорит, — прицепим большой! Тогда здоровенную железяку смогут увидеть не только сельские руководители, а и районные. А если протрет глаза, то сможет узреть и сам голова — председатель правления клуба. У меня, — говорит, — есть предложение: к клубному фасаду большой замок приладить!

Приладили. Хоть удивляйтесь, говорим, хоть не удивляйтесь, а большой замок первым заметил отец пресвитер. На мотоцикле подкатил, радостно висящую железяку поцеловал и молитвенно прошептал:

— На тя уповаю. Виси, благодетельная железяка. Просили тебя, о боже всевидящий, сотворить чудо, и ты, милостивый, соблаговолил: в культурном селе культурную единицу развалил. Слава в вышних богу! Аминь!

Вдруг — бах! — телеграмма. Нам сообщали: «На клубные двери два замка привинтили. Спасайте!..»

Мы сразу куда? В районный отдел культуры. Имели намерение караул кричать. Но нас тронули за рукав. Звеньевая из того села смекнула.

— Что вы, что вы! — крикнула. — Какая вам разиня такую странную телеграмму бухнула? Пишет — два замка на дверях висят? Ей-богу, он не туда глазами смотрел.

— А в чем дело? — спрашиваем.

— А в том… На нашем клубе уже три месяца не только замков, но и самих дверей нет!

Поехали мы тогда на место происшествия. В самом деле — село хорошее, цветущее. Хаты чистенькие, улицы ровненькие. В селе есть больница, школа-десятилетка, электростанция, радиоузел… А клуба нет. Собственно, есть, но он набок накренился.

Бросились к дверям — нет! Двери для курятника забрали. А окна с рамами, по строго установленному лимиту, знакомым раздали.

Мы к людям — почему, что, как?

— Да как же, — говорят, — второй год небесные воробьи на сцене летают. Славословно декорации обрамляют…

Пошли мы к голове сельсовета, а с ним направились к голове колхоза, а потом к голове потребительской кооперации и уже все вместе бодро двинулись к голове правления клуба.