Борис Стругацкий - О, дивный, потребительский мир!

Хищные вещи, по мнению известного писателя, не так уж опасны

Книги Стругацких экранизируют одну за другой. Значит, они многое предсказали правильно.

И в «Обитаемом острове», и в повести «Трудно быть богом», экранизация которой скоро появится на экранах. Еще одна их злободневная вещь, написанная в 60-х, тоже ждет своего режиссера — о хищных вещах Мира потребления. Сегодня младший из братьев, Борис Стругацкийне видит в нем никакой угрозы русской душе.

О Мире Потребления

«AиФ»: — Борис Натанович, говоря о надежде на лучшую жизнь, вы упомянули об «островках будущего» — группах людей «с моралью, основанной на желании познавать новое и строить новый мир». Сейчас их становится больше или меньше?

Борис Стругацкий:— «Островками будущего» я склонен называть, по сути, отдельные, не часто встречающиеся, но и не слишком редкие творческие коллективы, образующиеся иногда в стенах некоторых (как правило, естественно-научных) НИИ, — специфические группы ученых, лаборантов, изобретателей, объединенных «духом нестяжательства», стремлением к познанию и созданию нового, пониманием того, что нет в мире ничего более привлекательного и желанного, чем успешный творческий труд. Как правило, такие группы создаются вокруг Личностей с Большой буквы, талантливых, невероятно трудоспособных, обладающих умением объединять, увлекать, вдохновлять. Очень важным условием реализации такого «островка будущего» является еще и существование мощной, разветвленной, захватывающей задачи, для решения которой такая группа, как правило, и создается. К сожалению, «островки» эти недолговечны и неустойчивы. Исчерпывается идея; уходит Личность с Большой буквы; просто стареют и утрачивают энтузиазм члены группы; вечно чавкающая Свинья Жизни вторгается в ход творческого процесса, — и группа распадается, рассеивается навсегда, оставив по себе либо решенную задачу, либо одни лишь прекрасные воспоминания «о самом золотом времени нашей жизни».

Я не взялся бы назвать сегодня, сейчас конкретные примеры таких «островков», я только слышу о них иногда от своих знакомых, и я убежден, что островков этих не становится меньше со временем. К сожалению, впрочем, не возрастает со временем и тенденция к их сближению и слиянию, они как прежде, как и всегда, разрознены, самодовлеющи, друг от друга далеки, и не видно той силы, того социального поля притяжения, на которое можно было бы уверенно рассчитывать нашему брату-оптимисту. Слияние «островков» до состояния «континента» по-прежнему остается делом далекого будущего.

«AиФ»: — Вы однажды сказали: «Очень редко удается обнаружить в будущем нечто такое, что оказывается там жизнеспособным, — как удалось предсказать нам мир «хищных вещей века»…». В повести братьев Стругацких с таким названием речь идет об обществе потребления. Отличается ли наш российский вариант такого общества от его западного образца? Все-таки, «русская духовность», «что русскому хорошо, то немцу смерть» и так далее…

Б. С.:— Не вижу ничего такого в западном Обществе Потребления, что не годилось бы для нас. Стремление достичь состояния, когда «весело и ни о чем не надо думать» представляется таким же общечеловеческим, как и желания дышать, есть или заниматься сексом. Разумеется, возможны нюансы, проистекающие из различия традиций или менталитетов. Но эти различия вряд ли способны исказить общую единую картину западного и евразийского Мира Потребления. Будет весело и ни о чем не надо будет думать. Только европеец не будет думать о своем бизнесе, а русский — о непостижимости своей души.

Коллаж Андрея Дорофеева

«AиФ»: — Значит, русский в Мире Потребления неизбежно перестанет быть русским? Исчезнет национальная самоидентификация? Ведь поиск себя и «постижение души», насколько я понимаю — краеугольный камень нашего менталитета.

Б. С.:— Насчет краеугольных камней менталитета сказать ничего определенного не берусь, — это далеко выходит за пределы моей компетентности. Что же касается национальной самоидентификации, то несомненно да, она в значительной степени падет жертвой Глобального Потребления. Этот процесс происходит уже сейчас, на наших глазах: национальные культуры отступают под натиском некоей «синтезированной» глобальной культуры, в которой понамешено всего и отовсюду, взято из разных времен и у непохожих народов, и уже целые континенты искусства возникли, к которым все труднее крепится ярлычок «национальное». Что такое сегодня «русское кино»? Да и существует ли оно, такое, вообще? Или «русская музыка»? Или, скажем, «русская живопись»?

«AиФ»: — Выходит вы — за Мир Потребления? То есть, за мир благонамеренных обывателей, не затрудненных мыслительным процессом. Но ведь это и есть «вечно чавкающая Свинья Жизни», разве не так? Разве не из этого мира в нужный момент выходят серые бригады и колонны, чеканящие шаг по мостовой?

Б. С.:— Я поправляю вас немедленно и со всею решительностью! Никогда и нигде не выступал я сторонником Мира Потребления! Я только утверждал (и продолжаю утверждать), что из всех реально возможных, — подчеркиваю: не из всех мыслимых; не из всех воображаемых; и конечно уж, не из всех желанных, а именно из реально возможных, — Мир Потребления является наиболее подходящим для жизни и наименее жестоким по отношению к своим обитателям. И «серые бригады и колонны» как раз из этого мира не выходят никогда, ибо на знамени его начертано «Пусть будет весело и ни о чем не надо думать!» Под такое знамя серые колонны не загонишь: сначала вам придется этот мир изменить самым решительным и жестоким образом, чтобы сделать его принципиально другим. У Мира Потребления много недостатков, они общеизвестны, это мир развлекающегося обывателя-потребителя, но одного плюса у этого мира не отнимешь: он дает максимальную свободу выбора, которую способно дать общество хомо хабилис (Человека Умелого).

«AиФ»: — Герои «Хищных вещей века» используют слег — новый общедоступный наркотик, который можно легко изготовить из бытовой химии. Недавно в реальной жизни, на Ставрополье, появились наркотические шампуни и соли для ванн — синтетические вещества психотропного действия. Тут вы тоже как в воду глядели…

Б. С.:— Слег (в том или ином виде) неизбежен. Надежда может быть только на существование природного иммунитета большинства к «вторжению наркоты». Природный иммунитет спас человечество от чумы и оспы. Природный иммунитет спасет нас от сладостного умирания в горячих ваннах.