Филипп Голиков - Записки начальника Разведупра. Июль 1940 года – июнь 1941 года

Отвлекаясь от нити нашего повествования, вспомним, что когда в марте 1941 года в американском сенате обсуждался законопроект о ленд-лизе, то этот законопроект встретил самое ожесточенное сопротивление со стороны изоляционистов, больше всего боявшихся, что этот закон распространится и на оказание помощи Советскому Союзу.

Все это побудило посла К. А. Уманского и меня доложить советскому руководству о сложившейся ситуации. Помню, мы просили И. В. Сталина поставить вопрос перед У. Черчиллем о недопустимом отношении англичан к нашим заявкам и о необходимости внесения таких корректив в планы американских поставок в Англию, которые позволили бы увеличить долю Советского Союза. В первую очередь это касалось станков, самолетов, зенитных орудий и боеприпасов. Мы считали также необходимым, чтобы по этому вопросу были возложены соответствующие задачи на наших представителей в Лондоне – товарищей И. М. Майского и Н. М. Харламова.

Поскольку американцы и англичане все время ссылались на то, что они согласятся увеличить поставки в Советский Союз только при полной уверенности, что поставляемое ими непосредственно в СССР вооружение действительно быстро попадет на фронт и гораздо эффективнее будет использоваться в боевых действиях, чем если бы оно шло через Англию, мы просили свое правительство прислать нам конкретные данные о возможных маршрутах, сроках и способах доставки американского вооружения в Советский Союз. Мы уже убедились, что с американцами можно разговаривать, лишь имея в руках конкретные фактические материалы.

Трудный и напряженный день 2 августа закончился деловой беседой с представителями нашего Наркомата авиационной промышленности – инженерами Анисимовым и Перфильевым – об их работе и состоянии производства самолетов в США. Пообедали в этот день только после завершения всех дел, встреч и отправки донесения в Москву. Это было уже около 23 часов.

Ночь на 3 августа и воскресный день провели на даче советского посольства. Воспользовавшись хорошей погодой, отдохнули на пляже, покупались. Съездили в город Балтимор, смотрели антифашистский кинофильм «Под землей». Быстро пролетели несколько часов нашего пребывания в замечательном, дружном коллективе советских посольских работников. Мы встречали с их стороны самое теплое, душевное отношение.

На следующий день, 4 августа, из Москвы нам сообщили об изменении маршрута доставки в Советский Союз первой партии американских самолетов. Вначале предполагалось, что самолеты пойдут через Фэрбенкс (Аляска), а сейчас было принято решение направить их непосредственно на Архангельск. Недоброжелатели из военного министерства США факт изменения маршрута пытались использовать, чтобы лишний раз вставить нам палки в колеса. Они утверждали, что их план доставки самолетов по воздуху через Фэрбенкс лучше, к тому же они готовы его осуществить, а Советский Союз в последний момент утвердил новый маршрут и поставил американскую сторону в затруднительное положение.

Положение усугублялось тем, что некоторые американские газеты в погоне за сенсацией опубликовали «просочившиеся» к ним сведения об отправке первой партии самолетов из США в Архангельск. Ребенку было ясно, что такое сообщение могло быть находкой для гитлеровцев.

В связи с этим в своем очередном докладе в Москву мы снова подчеркнули, какое важное, принципиальное значение имеет успешная переброска первой партии самолетов из Соединенных Штатов Америки в Советский Союз. В этот же день мы получили от американцев новые, измененные данные о поставке в Советский Союз первой партии вооружения и боеприпасов. В частности, количество истребителей было увеличено до 40, а бомбардировщиков – сокращено в два раза.

Утром того же дня вместе с Сараевым, Барабанщиковым и Райковым в сопровождении полковника Феймонвилла выехали на Абердинский полигон для осмотра образцов вооружения, предназначаемого для Советского Союза. На полигоне пробыли почти весь день, до самого вечера. Принимал нас начальник полигона, бригадный генерал Рооз – пожилой человек лет под 60, маленького роста с длинным красным носом.

Поездка на полигон в целом оказалась полезной, хотя после осмотра мы забраковали почти все увиденное как устаревшее и не заслуживающее внимания. Помню, особенно плохое впечатление произвел на нас тяжелый двухбашенный танк – очень высокий, неуклюжий и громоздкий. На полигоне были проведены стрельбы из разных видов стрелкового и артиллерийского вооружения. Я стрелял из автомата-пистолета (типа нашего ППШ) и, кажется, из винтовки Гаранда.

Отношение к нам офицеров и сержантов, производивших показ техники, отличалось исключительной теплотой и дружелюбием. В честь советской военной миссии командование полигона устроило товарищеский обед; он прошел в хорошей атмосфере. Вообще, следует подчеркнуть, что мы часто ощущали на себе дружеское отношение и внимание как со стороны старших офицеров, так и особенно со стороны младших офицеров и рядового состава армии США и Англии. Это проявлялось в большом количестве задаваемых нам вопросов, в дружеских рукопожатиях, а часто – просто в располагающей улыбке или едва заметном кивке. Так было на Абердинском полигоне в США, на базе Прествик в Шотландии и во время наших перелетов на английских и американских самолетах – словом, всюду, где только появлялась советская военная миссия. Во всем этом были видны глубокое уважение и интерес к Советскому Союзу, нашему народу, который вел героическую борьбу против гитлеровской Германии.

Поздно вечером, почти в 12 часов ночи, зашел к послу К. А. Уманскому и встретил у него бывшего члена палаты представителей некоего Маверика. Судя по всему, перед нами был прожженный демагог, державшийся под «простачка». Он обиженно сетовал на травлю в печати со стороны местной редакции. По его словам, сочувствовал Советскому Союзу и искренне хотел нам помогать.

Этот деятель давал различные советы типа того, как обращаться с руководящими лицами Соединенных Штатов Америки, чтобы склонить их к поддержке Советского Союза, а сам по ходу разговора пытался выспрашивать, сколько у Красной армии боевых самолетов и танков.

Закончив беседу с Мавериком, около трех часов ночи ушел к себе спать. Перед сном прослушал последние известия из Москвы о положении на фронте. Там шла напряженная борьба. Советские войска продолжали вести бои на смоленском, коростеньском, белоцерковском направлениях и на эстонском участке фронта. Советская авиация во взаимодействии с наземными войсками продолжала наносить удары по мотомехчастям, пехоте и артиллерии противника.