Лоуренс Сутин - Филип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения

И все же в один прекрасный день то ли 1953-го, то ли 1954 года агенты ФБР Джордж Смит и Джордж Скраггс постучали в дверь. «Они были одеты, – вспоминает Клео, – в серые костюмы и в шляпы от Стетсона – кроме них в нашем мире никто так не одевается». Они вежливо попросили супружескую пару опознать по фотографиям лица людей, заснятых возле Сатер-гейт. Клео указала на всем известных политических активистов Беркли, а потом узнала и саму себя. Затем Фил и Клео сами стали задавать вопросы, пораженные знаниями агентов об отколовшихся партийных группах. Этот визит был далеко не последним; Клео говорит о Филе и о себе как о людях, «находящихся не столько в испуганном, сколько в нервном состоянии, поскольку «гости», со всей очевидностью, занимались «вылавливанием» людей». Скраггс проявлял дружелюбие и даже предложил Филу давать уроки вождения автомобиля. Как говорит Клео, «мы могли бы подружиться со Скраггсом, но он был несколько старше нас. Они взаправду понимали [тут Клео рассмеялась], что мы только поверхностно связаны с политикой и от нас много не получишь». Но агентам все-таки кое-что было нужно. Они предложили Филу и Клео обучаться в университете Мехико бесплатно при условии, что они будут следить за активистами из числа студентов. Филу и Клео это предложение показалось весьма привлекательным во всем, кроме шпионажа, поэтому они отказались. После этого визиты прекратились.

Важность этих посещений для Фила несомненна. Начиная с 1964 года и далее он считал, что находится под надзором ФБР или какой-то подобной организации; «Красный отряд» в Беркли (как он называл Скраггса и Смита) давал все основания для убежденности в этом, и все его беспокойство по этому поводу стало основанием событий «2–3–74». Позднее Фил заявлял, что агенты даже просили его следить за Клео. Сама Клео считает, что это заявление весьма сомнительно.

В конце концов Фил научился водить машину. Они сменили «Студебекер» на «Плимут» и, как это было заведено в пятидесятые годы, отправились странствовать по Соединенным Штатам. В 1956–1957 годах они осуществили две разные поездки – и это были те уникальные случаи, когда Фил оторвался от своего писательства со времени женитьбы, – включая посещение Охая (Фил ненавидел тамошнюю школу, но любил горы) и странствия по Скалистым горам (Шайенн, столица штата Вайоминг, – город, важный для действия многих романов Фила, поскольку ему очень нравилось проезжать через эти места); они добирались даже до Серси, штат Арканзас, где женщины все еще носили шляпки-капоры. Им не нравились «пейзажи» вроде Большого каньона. «Нам не интересны были аномалии, – объясняет Клео. – Мы хотели посмотреть страну». Это было в первый раз, когда они решили уехать из Беркли.

Прежняя любовь Фила времен до Клео, Бетти Джо Риверс, вернулась в район Залива в 1956 году и убедилась в том, что он стал более серьезным человеком, чем в 1949 году. Он свободно разгуливал по улицам, и его чувство юмора было превосходным. Клео была его хранительницей и стремилась к тому, чтобы их дом стал его рабочим кабинетом. Фил «запал» на спортивные машины и сменил «Плимут» на «Рено».

Но Филу все-таки очень сложно было являться на публике. Когда Клео купила билеты на спектакль по новой пьесе Сэмюэла Беккета «В ожидании Годо», Фила невозможно было заставить пойти в театр. Даже гости к их обеденному столу отбирались очень тщательно. Он часто испытывал разочарование и выплескивал его в виде гнева на Дороти. Искандер Гай вспоминает, что Фил рассказывал ему: «Он был искалечен психологически своими родителями. Его считали диким и неприрученным ребенком».

В пятидесятые годы стандартной медицинской практикой было прописывать аналоги амфетамина, такие как «Семоксидрин», пациентам с жалобами на тревогу или депрессию. Не совсем ясно, насколько часто Фил употреблял амфетамины, пока жил в Беркли. По крайней мере, в одном случае он получил «Семоксидрин» от отца Клео, который был врачом. Искандер Гай вспоминает, что Фил регулярно принимал его в низких, обычно прописывавшихся дозах по 5 миллиграммов и был весьма искушен в области фармацевтических знаний. Но Клео настаивает, что, помимо образцов «Семоксидрина», полученных от ее отца, Фил не принимал никаких лекарств, только «Серпасил» (миорелаксант) от тахикардии и аспирин с чайной ложкой соды каждый вечер перед сном.

Наконец, их спокойный брак дал трещину. В 1957 году, через семь лет после их свадьбы, Фил завел свою первую интрижку. Эта женщина была дружна с Ласби, несчастлива в браке и имела детей. Она была темноволосая и чувственная, имела жизнерадостный характер и была откровенно бесстыдна. Когда Клео узнала об их интриге, она села на автобус и отправилась в Солт-Лейк-Сити, оставив Фила, чтобы тот все обдумал. «Нам обоим надо было знать, хочет ли он что-нибудь изменить, и если хочет… впрочем, я не загадывала наперед». Когда Клео через несколько дней вернулась, Фил был в замешательстве: его отношения с той женщиной шли на спад, а спокойствие Клео обезоруживало его. «Он надеялся, что я устрою ему традиционную в подобных случаях сцену». Наоборот, Клео пообедала с этой женщиной, которая призналась ей: «Я никогда не чувствую, что знаю человека, прежде чем пересплю с ним».

Эта интрига не представляла собой серьезную угрозу их браку, но она доставляла Филу большое удовольствие. В начале шестидесятых годов, когда он был женат на Энн, эта женщина несколько раз приезжала к ним домой в Пойнт-Рейес. Фил мог бы гордиться, как вспоминает Энн, «что его бывшая любовница навещает его». Самое важное, что она вдохновила на создание образа соблазнительной Лиз Боннер в его лучшем «мейнстримном» романе о Беркли пятидесятых – «Прозябая на клочке земли» (написан в 1957-м, опубликован посмертно в 1985 году).

Ах, да. Пока все это продолжалось, Фил с 1951 по 1958 год написал восемьдесят рассказов и тринадцать романов – шесть фантастических и семь реалистических. Те самые шесть НФ-романов были сразу же опубликованы, в то время как оставшимся семи пришлось ждать своего часа.

Ему это приносило страдания. И из этого страдания родятся его лучшие произведения.

Фил никогда не прекращал писать рассказы; по правде говоря, лучшие его достижения в этой области появятся в шестидесятые годы и позднее. Он также никогда не воздерживался от написания романов; даже в 1952 и 1953 годах, напряженно сочиняя фантастические рассказы, Фил закончил два романа – объемный реалистический «Голоса с улицы» и научно-фантастический «Марионетки мироздания», – и начал третий, реалистический, «Мэри и великан» (см. «Хронологический обзор»).

Но с 1954 года и далее возник вполне определенный сдвиг: с этого момента Фил большую часть своей энергии тратил на написание романов; в своем эссе 1968 года Self Portrait он признавался: