Светлана Замлелова - Эдуард Стрельцов. Воля к жизни [litres]

Затем мы неоднократно встречались и на футбольных полях, и в другой обстановке. Последняя наша встреча как игроков сборной произошла осенью 1966 г. Тогда меня во время матча с командой ГДР провожали из сборной, а Эдуард Стрельцов вернулся в нее после восьми с половиной лет (!). Каким выдающимся игроком был Стрельцов, надо полагать, знают все любители футбола. Но, наверное, немногие знают о его скромности. Лично меня она всегда поражала. Похоже, Эдуард, несмотря на ошибки молодости, связанные с популярностью, до конца так и не понял своего величия и до смерти оставался простым, всем доступным человеком. Каким был и в юности, когда работал на «Фрезере».

ЭДУАРД, НЕСМОТРЯ НА ОШИБКИ МОЛОДОСТИ, СВЯЗАННЫЕ С ПОПУЛЯРНОСТЬЮ, ДО КОНЦА ТАК И НЕ ПОНЯЛ СВОЕГО ВЕЛИЧИЯ И ДО СМЕРТИ ОСТАВАЛСЯ ПРОСТЫМ, ВСЕМ ДОСТУПНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ.

Ю.С. САВЧЕНКО, мастер спорта СССР, судья ФИФА и УЕФА: «Я родился на 8 лет позже Стрельцова, поэтому, когда в середине 60-х годов судьба свела меня с ним, более счастливого футболиста, чем я, наверное, не было. Поначалу, правда, авторитет Стрельцова действовал на меня отрицательно – все боялся ошибиться, дать неточный пас своему кумиру. Но Эдик был простым человеком, лишенным зазнайства, менторских привычек. И в конце концов он убедил меня в том, что рядом с ним могу играть неплохо, без оглядки на именитого партнера».

Отдельно нужно сказать о В.К. ИВАНОВЕ, посвятившем Стрельцову главу в своей книге «Центральный круг». Со Стрельцовым их связывала не только игра, но и дружба, знакомы они были почти двадцать лет. Иванов был уверен, что знает Стрельцова лучше и ближе, чем другие. Именно поэтому его мнение о Стрельцове представляется одним из самых интересных и близких к истине. Иванов, рассказывая о своем товарище, проявил и наблюдательность, и проницательность. И главным его выводом стала убежденность в двойственности натуры Стрельцова. В самом деле, читая другие отзывы, отмечаешь порой совершенно противоположные суждения. И кому верить? Кто прав? Видимо, Валентину Иванову удалось отметить главное в натуре Стрельцова, что примиряет противоположные взгляды на этого человека. Стрельцов, по мнению Иванова, оказался средоточием совершенно противоположных качеств. С самого начала было два Стрельцова – Стрельцов-футболист и Стрельцов-человек. То же, разумеется, относится и к другим спортсменам. Но бывает, что человек и спортсмен неплохо уживаются вместе, а бывает, как в случае со Стрельцовым, что ужиться не получается. Вот почему Иванов и написал, что «в нем уживаются мощь и удаль с неумением и нежеланием идти против течения. Он грозен и неудержим на поле, но флегматичен и податлив в быту. Он весь словно соткан из противоречий. В нем мирно соседствуют качества, каждое из которых должно бы начисто исключать другое». Нельзя не признать, что он сильный человек, но в то же время он чрезвычайно слабый. По-своему он необыкновенно благороден – он не любил жаловаться, никогда не выдавал товарищей, предпочитал брать чужую вину на себя, даже если это оборачивалось против него. Он беспредельно добр, «но как часто эта доброта выходила непоправимым, ужасным злом и для него самого, и для окружающих». Благодаря этой противоречивости натуры Стрельцов не достиг и половины того, на что был способен. Сильный на поле, «он становился слаб и незащищен перед превратностями и соблазнами, которые ставит жизнь на пути каждого известного спортсмена, особенно футболиста». Даже друзей вне поля он не выбирал сам – его выбирали. Как хотелось многим похвалиться, что сам Стрельцов был в гостях, сидел за одним столом. А он никому не мог отказать ни в юности, ни в зрелые годы. Так и оставался робким, подверженным любому влиянию и готовым пойти куда угодно. И сколько раз он зарекался, что все, хватит – больше не будет свадебным генералом, не пойдет неизвестно с кем в ресторан, не сядет непонятно с кем за один стол. Но после игры снова подходили, умоляли, и он шел – неудобно обидеть. Он не был тщеславен, в смысле общения никогда не зазнавался. Обвинения в зазнайстве подразумевали не высокомерие, а вседозволенность, избалованность, уверенность, что все сойдет с рук. И ведь действительно сходило. Одарен Стрельцов был настолько, что даже пресловутые «нарушения режима» до поры до времени на нем не сказывались. Но что бы с ним ни происходило, «он оставался все таким же неустроенным, все таким же незащищенным от постороннего влияния, все так же исполненным самых лучших намерений, на пути осуществления которых вечно что-то вставало».

Вернувшись в футбол, понимая, что стал не так быстр и совсем не так уж неутомим, он сумел перестроить и перенастроить свою игру так, чтобы скрыть благоприобретенные недостатки. В остальном он был прежним Эдиком – добрым, по-своему благородным, доверчивым и слабым. Стрельцов обиделся, когда вышла книга Иванова, из которой любой читатель мог теперь узнать, что Стрельцов-то – слабак! Но, увы, Иванов был прав: «сильный человек выбирает себе линию жизни и идет по ней. Стрельцова сбивал с пути любой толчок, а небывалый талант становился в эти минуты его самым главным врагом». Ведь за его огромный талант ему многое прощали и тренеры, и руководство футболом. А он не умел делать выводы и оказался заложником своего таланта. Годы, проведенные им в неволе, стали расплатой за слабость, которую он так и не научился преодолевать в себе. Со стороны это выглядело «звездной болезнью», но, по мнению Валентина Иванова, все было гораздо сложнее.

ОН ВЕСЬ СЛОВНО СОТКАН ИЗ ПРОТИВОРЕЧИЙ. В НЕМ МИРНО СОСЕДСТВУЮТ КАЧЕСТВА, КАЖДОЕ ИЗ КОТОРЫХ ДОЛЖНО БЫ НАЧИСТО ИСКЛЮЧАТЬ ДРУГОЕ.

А ведь мы помним, как Софья Фроловна кидала в мужа кипящий кофейник, как потом и вовсе выдворила супруга вон, как спустя годы выгнала из дома невестку. Каким мог вырасти мальчик, воспитанный такой воинственной мамой да еще и без отца? Именно слабым, лишенным примера мужественности. Такие люди, вырастая, стараются всем угодить или не могут отказать в выполнении просьб, что психологически связано с жаждой всеобщего одобрения. Под видом боязни обидеть они, как правило, стараются избегать конфликтных ситуаций, а также ситуаций, где нужно брать на себя ответственность. Такой мужчина не научится быть мужчиной, что и объясняет многие странности его поведения. Стрельцов знал, как нужно вести себя на поле, здесь и не было вариантов. Но за пределами поля, в обычной жизни, он становился другим, поскольку не имел с детства примера мужского поведения, зато вырос рядом с женщиной, которая постоянно подавляла его. Его доброта, покладистость, нежелание обидеть – все это оборотная сторона слабости, отсутствия нормальных ориентиров, правильных примеров и хорошего воспитания. В чем, например, заключалась суть постоянных «нарушений режима»? В распущенности, в потакании себе, в нежелании отказывать себе в приятном. Другими словами – в слабости. Состояние «нарушенного режима» делает жизнь намного веселее, так проще иметь дело с девушками, да и самооценка поднимается. А сколько вокруг «друзей»! И все восхищаются, все смотрят в рот, ловят каждое слово, считают за честь пригласить Эдика в гости.