Анатолий Криворучко - Багдадский вождь: Взлет и падение... Политический портрет Саддама Хусейна на региональном и глобальном фоне

И хотя администрация США призывала не увязывать кризис в Персидском заливе с арабо-израильской проблемой, Саддаму казалось, что президент Буш не в состоянии полностью контролировать обстановку. Движение по направлению к войне вроде бы стало замедляться. В Америке началась публичная полемика на предмет того, имеет ли президент конституционное право ввергнуть нацию в войну без одобрения конгресса. Сенаторы-демократы Эдвард Кеннеди и Сэм Нунн (Sam Nunn) призывали к благоразумию и осмотрительности, прежде чем предпринимать военные действия.

В этой критической обстановке, полагали в Багдаде, был нужен решительный шаг, который бы увеличил число сторонников "лагеря мира". А что могло быть более решительным, если не освобождение всех иностранных заложников в Ираке и Кувейте? Такой шаг явился бы главным показателем доброй воли Ирака. Это позволило бы Саддаму заполучить определенные политические дивиденды вплоть до созыва международной конференции. А главное, перевести внимание мировой общественности с Кувейта на палестинскую проблему.

Балансируя между риском и шансом, Саддам решил ковать железо, пока оно было горячим. 6 декабря он сыграл своей козырной картой: объявил, что освобождает всех иностранных заложников. Однако оказалось, что проблема заложников уже утратила свою остроту как инструмент влияния на политику западных стран. После получения мандата ООН на использование силы против Ирака, то есть после 15 января 1991 года, заложники уже не могли быть щитом для Саддама, как это было ранее. Несмотря на всеобщее одобрение акции по освобождению заложников, администрация США ни за что не отказывалась от своего требования, чтобы Ирак покинул Кувейт.

По мнению же президента Буша, его предложение начать прямые переговоры о мирном решении конфликта давало Саддаму последний шанс сохранить свое лицо, и только от него зависело, воспользоваться этим или нет. Для Хусейна, однако, ситуация казалась совершенно иной. Он оккупировал Кувейт не ради укрепления власти или своего политического влияния. Вторжение в Кувейт явилось отчаянной попыткой найти выход из сложного экономического положения Ирака. Отсюда безоговорочный уход или просто уход Ирака из Кувейта был для Саддама недопустимым. Только в случае если Багдад получит хотя бы часть кувейтской территории, можно было говорить о мирном уходе из Кувейта. Поскольку Буш не проявил никаких намерений двигаться в этом направлении, несмотря на освобождение заложников, Хусейн решил, что у него оставалась единственная надежда, чтобы избежать войны, — попытаться оттянуть начало военных действий, затягивая свою встречу с госсекретарем Бейкером.

Когда Хусейн впервые поднял вопрос о двусторонних переговорах, президент Джордж Буш предложил встретиться с министром иностранных дел Ирака Тариком Азизом в Вашингтоне после 10 декабря 1990 года. А госсекретаря Джеймса Бейкера послать в Багдад между 20 декабря 1990 года и 3 января 1991-го. Саддам согласился отправить Азиза в Вашингтон 17 декабря, но отказался встречаться с Бейкером ранее 12 января. Возмущенная этой очевидной проволочкой администрация США, в свою очередь, предложила четыре альтернативные даты встречи Бейкера с Хусейном между 20 декабря и 3 января. Таким образом, Багдад не сумел оттянуть дату встречи с госсекретарем США.

Местные средства массовой информации как по команде затрубили: Багдад никому не позволит диктовать условия для встречи кого бы то ни было с главой иракского государства, так как только Ираку дано право устанавливать сроки визитов и переговоров со своим президентом (52). Но администрация США оставалась к этому безучастной. И Саддам пошел на рискованный шаг, поставив переговоры под угрозу срыва. Он заявил, что представитель Ирака не поедет в США "получать инструкции". Стало ясно, что иракский лидер смирился с мыслью о неизбежности войны…

12 декабря 1990 года министр обороны Ирака генерал Абдель Джаббар Халиль Шеншель (Abd al-Jabbar Khalil Shanshal) был заменен генералом Саади Тумой Аббасом (Sa,adi Tumah Abbas), который хорошо зарекомендовал себя во время ирано-иракской войны (53). Профессиональный военный, генерал Шеншель, человек уже в возрасте, занял свою должность в середине 1989 года после таинственной смерти Аднана Хейраллы Тальфаха. С самого начала было ясно, что его назначение было временным, чтобы погасить недовольство среди офицеров, у которых назрело много вопросов в связи со смертью Аднана.

Одновременно началась усиленная подготовка иракских вооруженных сил и гражданского населения к войне. Саддам провел несколько широко разрекламированных встреч с военным и политическим руководством. Крестьяне, которых в начале кризиса освободили от военной службы для участия в битве за урожай, чтобы ослабить последствия экономических санкций со стороны западных стран, были немедленно возвращены в свои воинские части. Население получило тщательно разработанные инструкции по защите от химического и ядерного нападения. Жителям разъясняли, что следует затемнять дома, запастись медикаментами для каждой семьи. Населению, организациям и учреждениям власти приказали подготовить укрытия, создать запасы нефтепродуктов. Начались занятия по гражданской обороне, включавшие широкомасштабные учения по эвакуации из Багдада. В них участвовали сотни тысяч людей.

Напряженным ожиданием войны были буквально пропитаны страницы иракских газет и наполнены теле- и радиопрограммы. Наряду с уже стандартным сценарием "дня страшного суда", "второго Вьетнама" (54) и угроз вовлечения Израиля в конфликт в официальных комментариях звучали чуть ли не нотки сожаления. Руководство просило иракский народ подготовиться к еще одной (после Ирана) вынужденной войне, которая не была выбором режима. Пресса писала, что Ирак заслуживает мира, и он постоянно доказывал, что стремится к нему. Но так как США и другие западные страны настроены на войну, Ирак должен без колебаний вступить в сражение, чтобы разгромить силы вторжения. И если есть воля Всевышнего, чтобы Ирак воевал, то народ должен выполнять эту волю (55).

Итак, жребий брошен. Но Саддама постоянно мучил вопрос: сможет ли он устоять против коалиции — хотя бы на некоторое время. Ведь у него был пример Насера, которому удалось превратить военное поражение Египта в 1956 году в ходе Суэцкого кризиса в громкую политическую победу. Даже если Ирак проиграет войну против межнациональных сил и потеряет Кувейт, то не сделает ли это его, Хусейна, национальным героем, новым Насером?

Что же касается готовности Саддама послать 9 января 1991 года министра иностранных дел Тарика Азиза в Женеву на встречу с госсекретарем США Джеймсом Бейкером, то вряд ли бы она что-либо изменила. Было ясно, что Бейкер не предложит ничего другого, кроме безоговорочного ухода иракских войск из Кувейта. Про себя же Хусейн решил: с паршивого барана хоть шерсти клок — Женевскую встречу использовать для того, чтобы убедить иракский народ: война, на пороге которой стояла страна, — следствие американской непримиримости по отношению к Ираку.