Анатолий Криворучко - Багдадский вождь: Взлет и падение... Политический портрет Саддама Хусейна на региональном и глобальном фоне

Но у истории есть и оборотная сторона. Да, при Саддаме в стране была жесткая авторитарная форма правления. Но при этом простые люди жили более или менее нормальной жизнью. Хусейну удавалось удерживать Ирак под контролем, не давая противоборствующим шиитам и суннитам перерезать друг друга. Однако американцам этого не понять. Убрав Саддама, они уничтожили становой хребет иракского государственного механизма. Как это ни печально, но иракская реальность начала XXI века была такова, что страной можно было править только с помощью методов Саддама Хусейна. Ирак как страна — это искусственное образование, созданное британцами после Первой мировой войны из нескольких мало связанных друг с другом провинций Османской империи. Удержать их вместе можно было только силой.

А что касается демократии, то ее на чужих штыках не приносят. Рано или поздно в Ираке произошла бы политическая эволюция режима. Сменщик Саддама если бы и был авторитарным правителем, то уже гораздо не таким жестким. Однако Вашингтон вознамерился решить проблему хирургическим путем. И что же? Кровь в Ираке льется более бурными потоками, чем раньше. Более того, страна имеет все шансы превратиться в гигантский рассадник исламского экстремизма.

Еще одно обстоятельство мешало "справедливому приговору". Цепь событий, которая в конечном итоге привела к краху режима, началась с вторжения Ирака в Кувейт в августе 1990 года. Это дало повод Америке пойти войной на Ирак. А ведь до этого Саддам, несмотря на репутацию диктатора, был вполне уважаемым в Вашингтоне человеком. Например, к нему в качестве спецпосланника не раз приезжал будущий архитектор войны 2003 года Дональд Рамсфелд. Представитель "демократической" Америки и диктатор прекрасно ладили друг с другом!

В новейшей истории конец многих лидеров диктаторских режимов (во всех их разновидностях — от "жестких" авторитарных до относительно "мягких" режимов с демократическими тенденциями) был отнюдь не счастливым. При этом судьба диктаторов складывается в зависимости от национальных традиций и региональных особенностей.

Среди павших от рук восставшего народа — президент Румынии Николае Чаушеску. Этот любитель роскоши и комфорта скорее был главой жесткого авторитарного режима и держал страну и общество в ежовых рукавицах, По его приказу в декабре 1989 года была расстреляна демонстрация в Тмишоаре. Последовавшее за этим восстание смело не только режим. Чаушеску и его жену Елену спешно казнили 25 декабря в пригороде Бухареста.

В апреле 1998 года в Камбодже умер настоящий монстр, которого не без основания считают одним из самых кровавых правителей XX века, — Пол Пот. На его совести гибель двух с лишним миллионов человек. Все последние годы жизни он находился в бегах, в основном скитаясь по джунглям на границе с Таиландом. Мало кто верит, что Пол Пот умер своей смертью. Скорее всего, его убрали свои же "верные соратники", вступившие в сговор с властями страны.

Особый случай — глава военно-диктаторского режима в Чили генерал Аугусто Пиночет, правивший железной рукой 17 лет (1973–1990 годы). По количеству жертв ему, конечно, до Пол Пота "далеко" — 3 тыс. погибших (по официальным данным), сотни бесследно исчезнувших и 300 тыс. людей, вынужденных бежать из страны. Уже после своей отставки Пиночет был взят под стражу в Лондоне и обвинен в убийствах, в том числе и иностранных граждан. После многомесячного разбирательства бывший чилийский диктатор был освобожден и улетел на родину. Чилийские прокуроры также несколько раз пытались привлечь его к ответственности, но под различными предлогами он умудрялся выходить сухим из воды. До самого своего ухода в мир иной, последовавшего 10 декабря 2006 года на 92-м году жизни…

Показательная история панамского диктатора генерала Мануэля Норьеги, который также захватил власть в результате военного переворота. США обвинили его во всевозможных международных преступлениях и в результате молниеносной операции американской армии захватили в плен.

Нельзя не вспомнить и драматическую судьбу бывшего лидера Югославии Слободана Милошевича. Он, как известно, был предан суду Гаагского трибунала, где защищал себя сам, отбиваясь от града обвинений. Процесс над Милошевичем и последовавшие за этим события (его внезапная смерть в тюрьме) невольно дают повод для параллелей с Саддамом.

Однако в судьбе Хусейна есть особые моменты. Во-первых, он единственный из государственных деятелей, кому, пусть и огульно, были предъявлены обвинения в сокрытии оружия массового уничтожения. Во-вторых, в его распоряжении была одна из самых сильных армий региона. И в-третьих, устранение Саддама стало, помимо всего прочего, наглядным уроком традиционным для региона авторитарным системам правления. Кто бы их ни возглавлял — полковники, шейхи или аятоллы.

Даже после вынесения Саддаму Хусейну в ноябре 2006 года смертного приговора окончательные прогнозы о его дальнейшей судьбе считались преждевременными. Была надежда, что Вашингтон сделает жест милосердия и сохранит ему жизнь. Ибо мертвый Саддам через призму политики и религии для американской администрации стал бы опаснее живого. Дело в том, что у иракских шиитов уже есть мученик Хусейн. Так нужен ли был Белому дому еще один Хусейн — не мифический, а реальный?

Кстати, судья, вынесший смертный приговор Саддаму, бежал из страны. Он обратился к Великобритании с просьбой о политическом убежище…

1. См.: Адвокатские вести. 2005. № 9.

2. См.: Время новостей. 2006. 7 нояб.

Вторжение в Ирак в 2003 году — это уже вторая война проамериканской группировки против ближневосточной страны. Для постижения логики событий есть смысл обратиться к некоторым моментам первой войны (1990–1991 годы).

Передовые отряды американцев тогда были в каких-то 150 км от Багдада. Но в столицу они благоразумно входить не стали, опасаясь затяжных боев в городе и больших жертв личного состава. Главной же причиной для Вашингтона не добивать режим Хусейна стало опасение, что его полный разгром мог бы серьезно разбалансировать военно-политическую обстановку в регионе. Тем более что тогда, на излете XX столетия, янки очень опасались роста влияния теократического режима в Иране с его более чем 60-миллионным населением, многочисленной армией и отрядами фанатичных "стражей исламской революции".