Владимир Губарев - А-бомба. От Сталина до Путина

В самом конце «перестройки», в канун августа 1991 года, в США вышла книга «Ядерное вооружение СССР». В предисловии авторы честно признаются, что «материалы настолько засекречены, что они не гарантируют, что их данные точны, хотя они используют документы конгресса США и аналитические записки ЦРУ».

В этой книге немало строк посвящено получению тяжелой воды и созданию первых реакторов.

Авторы довольно точны, когда описывают события до августа 1946 года.

Действительно, на днепровской дамбе еще до войны было установлено исследовательское оборудование, на котором добывалась тяжелая вода. Эксперименты шли успешно, а потому в 1940 году на конференции по изотопам было решено построить новую установку, которая давала бы 15 кг тяжелой воды. Этого количества вполне хватало для исследований.

В 1941 году все научное оборудование было захвачено немцами и вывезено в Германию. Часть ученых эвакуировались в Среднюю Азию. Они продолжили свою работу на Чирчикском азотном заводе.

К концу войны стало ясно, что для Атомного проекта потребуется очень много тяжелой воды. Сотрудники МВД получили задание собрать всех специалистов, имеющих к ней отношение, в поверженной Германии и отправить их в СССР. Родился проект по производству тяжелой воды, и он осуществлялся сначала в Институте физической химии в Москве, а затем на Лисичанском азотном заводе на Украине.

Но первенство все-таки осталось за нашими учеными и коллективом Чирчикского завода.

Авторы монографии «Ядерное вооружение СССР» пишут:

«Согласно оценке ЦРУ, сделанной в 1950 г., СССР обладал достаточным количеством тяжелой воды для постройки двух 50-м егаваттных реакторов на тяжелой воде для производства плутония. Один из них вступил в строй в конце 1949 г., второй – в конце 1950 г. Что касается нынешней ситуации, то количество и расположение тяжеловодных реакторов, за исключением тех, что используются в научных целях, неизвестны».

Надо прояснить ситуацию, хотя облегчать работу сотрудникам ЦРУ и не хочется…

Руководителя Атомного проекта СССР подготовили для И. В. Сталина отчет о проведенных работах в 1947 году. В нем, в частности, отмечается:

«К настоящему времени развернуто строительство шести заводов по производству тяжелой воды методом электролиза (на Чирчикском, Днепродзержинском, Горловском, Березниковском, Кировоканском химических заводах и на Богословском алюминиевом заводе) общей мощностью по выпуску 11 тонн в год.

Пущенный в 1946 году Чирчикский завод выдал к 1 октября с. г. 1,8 тонны кондиционной тяжелой воды .

Остальные заводы будут введены в действие в 1 квартале 1948 года…

Суммарная мощность начатых строительством заводов по производству тяжелой воды составит 22 тонны в год, из коих 14 тонн будут введены в 1948 году, 8 – в конце 1949 года.

В 1947 году будет получено около 2,5 тонн тяжелой воды ».

Слова «тяжелая вода» и все цифры написаны от руки. Сами участники Атомного проекта пользовались разными терминами – «гидроксилин» или «продукт № 180», но Сталин не нуждался в этом: в документах, предназначенных для него, уран оставался ураном, атомная бомба – атомной бомбой, а тяжелая вода – тяжелой водой. Такие документы создавались в единственном экземпляре, и в них Курчатов, а чаще всего сам Берия «секретные термины» писали от руки.

Сталин одобрил такую систему, и до самой его смерти она соблюдалась неукоснительно.

Над ОКБ «Гидропресс» нависли тучи. Из-за той же секретности.

Специалисты днем и ночью работали над «агрегатом № 7» – тяжеловодным уран-графитовым реактором. Его называли в ОКБ «Большой семеркой». Был создан специальный стенд, на котором моделировалась загрузка и выгрузка урановых блочков. Это делалось в то время, когда реактор работал на полной мощности. Понятно, что технически задача эта необычайно сложная. Однако специалисты ОКБ успешно ее решили, и в это время вдруг рождается идея передать их и проект в Горький на завод № 92, мол, там подальше от сторонних глаз (кстати, имелось в виду ЦРУ и другие подобные организации).

Приказ есть приказ, и сотрудники «Гидропресса» отправились в Горький. Им обещали разные блага – хорошие подъемные, оклады, квартиры и должности. Но все гидропрессовцы отказались от всех заманчивых предложений. А в Москве их главный конструктор Б. М. Шолкович доказал, что передача проекта в Горький ошибочна. Его поддержали «на самом верху». ОКБ «Гидропресс» продолжало работать в Атомном проекте, а город Подольск был сделан «закрытым» для иностранцев. Так удалось соединить дело и секретность.

Из истории предприятия:

«Часть работ по промышленному реактору (агрегату № 7) или реактору ОК-180 (по индексации ОКБ Горьковского завода), в том числе проектирование основного и вспомогательного теплообменников, регенерационной и дистилляционной установок, возлагались на ОКБ „Гидропресс“. Они монтировались на промплощадке Челябинска-40, доставляя много хлопот, а порой и неприятностей. Так, выявилась ошибка в конструкции теплообменника продуктового реактора, где на входе потока в трубный пучок из-за отсутствия отбойного листа при больших скоростях возникала значительная вибрация труб, что вызывало их частичное разрушение. За два месяца круглосуточной работы была проведена на месте реконструкция теплообменников. Промышленный тяжеловодный реактор ОК-180 в 1951 году был выведен на мощность. Главным инженером объекта был назначен И. Д. Дмитриев, работавший до этого заместителем главного конструктора ОКБ „Гидропресс“».

У тяжеловодных реакторов биография, конечно же, весьма славная, но не столь громкая и эффектная, как у их уран-графитовых собратьев, именуемых «Иванами». Плутоний для первых атомных бомб был получен на «Иванах», которые неутомимо работали рядом с ОК-180. Но тем не менее в создании тяжеловодных реакторов принимали участие выдающиеся ученые и специалисты страны, а потому и судьбу их следует знать.

К концу 1947 года проект опытного реактора был завершен.

В течение 1948 года построено здание реактора и завершился монтаж оборудования.

В апреле 1949 года реактор был введен в строй.

Для его работы требовалось всего около 10 тонн урана. Напоминаю: для графитового котла – 150 тонн.

Но работать с тяжелой водой было очень трудно. Во-первых, образовывалась горючая смесь, и она, к сожалению, взрывалась. И, во-вторых, реактор не допускал протечек, требовались особые условия по герметичности всей аппаратуры. Добиться этого было нелегко.

«Он напоминает мне очень капризную и очень красивую девушку, – шутил, по своему обыкновению, Александров, – овладеть ей очень хочется, но никак не удается!»