Владимир Губарев - А-бомба. От Сталина до Путина

Хэнфордский завод не мог бы появиться на свет, если бы не два обстоятельства: гибкость американской химической промышленности и жизнеспособность университетской системы Америки…»

Первая часть статьи в журнале «Лук» – это своеобразный гимн науке и промышленности США.

Вторая – оценка ситуации в Советском Союзе:

«Советский Союз наиболее отстал в тех отраслях промышленности, которые больше всего нужны для производства атомных бомб…

В течение ближайших нескольких лет русские, попросту говоря, не могут и надеяться иметь завод К-25, подобный заводу в Окридже. Это физически невозможно. Советская промышленность слишком слабо развита, чтобы быть в состоянии поставлять оборудование для такого механического колосса…

По производственной мощности ключевые для атомной проблемы отрасли промышленности в России отстают в среднем на 22 года от соответствующих отраслей промышленности в Соединенных Штатах…

Неудивительно, что Вавилов, президент Академии наук СССР, был, очевидно, потрясен, когда он произносил в Америке речь через несколько дней после взрыва в Хиросиме, возвестившего об успехе американской науки и промышленности.

Он откровенно признал, что советская наука уступает американской и что нужно усиленно работать, чтобы догнать Америку.

Даже если бы русская наука была на уровне поставленной задачи, все-таки нельзя было быть уверенными в том, что Хэнфорд мог бы быть быстро построен. Советские ученые успешно разработали теорию радара за несколько лет до того, как радар был изобретен в Англии. Но русские не способны были применить теорию на практике и не производили оборудования для радара еще долгое время после того, как Англия и Америка начали изготовлять его…»

Итак, проанализировав все данные, авторы статьи в журнале «Лук» приходят, в частности, к таким выводам:

«Если Россия скопирует наши хэнфордские заводы, то норма производства будет приблизительно равна половине американского производства настоящего времени. Отсюда следует, что к тому времени, когда Россия произведет свою первую бомбу, Соединенные Штаты будут уже иметь запас, равный продукции России за 18 лет…

Когда русские будут иметь атомную бомбу? Мы не знаем этого точно. Но мы знаем, что это будет не слишком скоро… Русские могли бы сбросить первую атомную бомбу в 1954 г., через 9 лет после того, как они приступили к работам, и через 6 лет, считая с настоящего времени…»

Ясно, что решение о публикации брошюры принимал сам Сталин. Ему было прекрасно известно, что американцы очень сильно заблуждаются и что пройдет совсем немного времени, прежде чем это станет очевидным для всех.

Американцы подробно расписывают трудности создания атомной бомбы. Они не способны понять, что советская наука и промышленность способны «совершить чудо», а именно так называют авторы статьи процесс создания атомных материалов. Время скоро покажет, кто был прав.

И, наконец, вольно или невольно американцы оправдывают гонку ядерных вооружений. То, что она начнется в ближайшее время, И. В. Сталин не сомневался. Тогда станет ясно, кто именно ее затеял.

В общем, Сталин довольно точно прогнозировал те события в мире, которые начнут разворачиваться после испытания первой советской атомной бомбы 29 августа 1949 года.

Но Сталин не был бы Сталиным, если бы червь сомнения не съедал душу. А вдруг американцы правы? И он принимает решение об укреплении руководящими кадрами КБ-11. В помощь Курчатову и Харитону он направляет группу конструкторов, которые во время войны доказали свою гениальность. И не имеет значения, что те же Н. Л. Духов и В. И. Алферов занимались обычными вооружениями! Танки или атомные бомбы – разве для талантливого конструктора это имеет значение?!

И опять он не ошибся: все, кто по постановлению Совета министров СССР от 10 июня 1948 года были назначены заместителями главного конструктора КБ-11, через год были отмечены звездами Героев…

Среди физиков (и тех, кто близок к ним!) весьма популярна история о том, как один из разведчиков, рискуя, естественно, жизнью, доставил из Америки кусок чистого плутония, и именно это помогло академику Харитону создать атомную бомбу.

Правда это или вымысел?

Однажды я спросил об этом Юлия Борисовича Харитона. Тот ответил уклончиво:

– Что-то такого не припоминаю…

Услышать подобное от академика, чья память всегда была безукоризненной, я не предполагал, а потому решил, что из-за секретности сказать правду он не мог.

Значит, кусок плутония разведчики в Америке все-таки достали?!

Неожиданное подтверждение легенде я нашел в документах Атомного проекта СССР.

21 января 1949 года Л. П. Берия отдает такое распоряжение:

«Срочно поручите т. Харитону (лично) всесторонне изучить прилагаемую деталь в КБ-11 и обяжите его представить свое заключение.

Обеспечьте надлежащую секретность».

Шесть дней потребовалось Ю. Б. Харитону, чтобы тщательно исследовать образец, полученный от Берии. Теперь он уже мог сообщить, что

«…произведено исследование образца. Была снята рентгенограмма, которая показала, что образец состоит из А-9. Количество примесей, если они вообще имеются, по-видимому, невелико, т. к. спектр точно совпадает со спектром чистого А-9.

Заключение: образец состоит из А-9 довольно высокой (и, возможно, весьма высокой) степени чистоты. Отливка высокого качества.

Прошу сообщить, достаточно ли этих сведений, а также дать указание, куда направить образец».

Как ни странно, больше никаких указаний Харитон не получил, и образец еще долго лежал в его сугубо секретном сейфе.

Берия был разочарован: разведчики убеждали его, что деталь, доставленная из Америки, сделана из плутония. На самом деле это был очень чистый кусок урана, который использовался в реакторах. Теперь и у нас такого урана (шифр его – А-9) было вполне достаточно.

Впрочем, для разведчиков добыть такой уран в секретных лабораториях США было необычайно трудно, и их подвиг (а именно так этот случай вошел в историю разведки) был отмечен правительственными наградами.

Январь 1949 года вошел в историю Атомного проекта как «месяц секретности». Проверка всех и вся была тотальной. Особое внимание обращали на тех, кто обладал полной информацией об атомной бомбе. Под прицел одним из первых попал главный конструктор КБ-11 Юлий Борисович Харитон.

Кстати, на этот раз проверку проводили не сотрудники ведомства Берии. Сталин поручил ее своим помощникам по Совету министров СССР. А те, в свою очередь, должны были проинформировать о результатах проверки лично Сталина.