Владимир Губарев - А-бомба. От Сталина до Путина

Трехгорный (ранее Златоуст 20, Златоуст 36) – город в Челябинской области, где в 1952 году был основан Завод № 993 (сейчас ФГУП «Приборостроительный завод» («ПСЗ»)), чья основная деятельность – производство ядерных боеприпасов.

Первым директором Приборостроительного завода был Константин Арсеньевич Володин, переведенный в Златоуст-20 с завода № 551, где он до этого являлся директором первого серийного предприятия по выпуску ядерных боеприпасов (ЯБП).

Первая продукция ПСЗ была выпущена 1 августа 1955 года, были выпущены две тактические авиационные атомные бомбы РДС-4 «Татьяна». В последующем на заводе производились различные виды ЯБП, которые предназначались для оснащения средств доставки самых разных типов.

Памятник Икару. Златоуст-36.

РДС-4 («Татьяна») – советская ядерная бомба, ставшая первым тактическим ядерным оружием, производившимся серийно.

Панорама завода

Филиал МИФИ. Златоуст-36.

Площадь им. Ленина, фонтан. Златоуст-36.

Вид улицы Ленина в сторону площади. Златоуст-36.

Улица Мира. Златоуст-36.

Так что когда речь заходит о ядерном разоружении, о сокращении атомных боеголовок, то обязательно надо учитывать, что необходимо смягчать экологические последствия атомных проектов США и СССР. Международная экспертиза, проведенная учеными разных стран, показала, что для очистки ядерных военных комплексов и восстановления экосистем биосферы потребуется не менее 50 лет. Причем одной стране – будь то США или Россия – сделать это не по силам: только международное сообщество способно преодолеть последствия ядерного противостояния двух систем в ХХ веке.

О том, где работаешь, чем занимаешься, куда отправляешься в командировку, нельзя было говорить никому: ни жене, ни детям, ни родителям.

Адрес у всех был один: «Москва-300». Некоторые из специалистов никогда не бывали в столице, а потому не ориентировались в ней. Бывало, случайными попутчиками в вагоне или самолете оказывались москвичи. Как известно, уже через пару дней они начинали скучать по родному городу, а потому сразу же старались завязать разговор о любимых московских парках, скверах, улочках. Случались неловкие ситуации, когда жители «Москвы-300» понятия не имели ни о площадях Москвы, ни о Сокольниках или Измайлове.

О подобных ситуациях в Снежинске и Сарове сложено немало анекдотов и легенд.

Однако случались ситуации совсем необычные, и самые «страшные секреты» вдруг «раскрывались».

Подобное случилось в семье Аврориных.

Понятно, что вскоре после начала работ в Челябинске-70 молодой физик-теоретик Евгений Николаевич Аврорин отправился на Семипалатинский полигон.

Работа прошла успешно. Ученый сразу из Семипалатинска отправился в Ленинград, где надо было обсудить какие-то результаты исследований. Евгений Николаевич любил этот город, да и родители его там жили. Отец – известный географ, доктор наук.

Физик, гуляя по испытательской площадке, увидел какую-то необычную траву. Сорвал растение, засушил его. Это был подарок отцу.

Каково же было его удивление, когда отец сразу же сказал, что это растение из Казахстана.

В следующий раз Евгений привез еще одно растение: ему уже было любопытно, что скажет отец на этот раз.

Реакция была мгновенной:

– Женя, это растение из Семипалатинских степей. Если ты мне привезешь какого-нибудь эндемика, то я скажу тебе район, где ты собираешь этот гербарий.

Будущий академик Е. Н. Аврорин больше никаких растений с полигона не привозил: ведь таким образом можно было выдать государственную тайну…

Фамилия научного руководителя НИИ-1011 породила множество шуток. Самую знаменитую из них: «Сначала мы американцев „обхаритонили“, а потом „забабахали“» – знают, по-моему, все, кто был связан с Атомным проектом. К сожалению, автор этой фразы остался в неизвестности, но я убежден, что она появилась на Урале, а не в Арзамасе-16, так как челябинцы всегда стараются подчеркнуть, что для армии и флота они сделали больше, чем их коллеги.

Но не будем считать и считаться! Обратимся к реальности. Да, Институт носит имя Евгения Ивановича Забабахина, что лишний раз свидетельствует о его роли в Атомном проекте; да, он стал Героем, Лауреатом Ленинской и Государственных премий, академиком и генерал-лейтенантом; да, в Снежинске и Сарове чтят его память… Однако до сих пор о Забабахине широкая общественность почти ничего не знает, и это связано не только с тем, что он был «слишком секретным ученым», но и с самим Атомным проектом, история которого по-прежнему остается «за семью печатями». Жаль!

К счастью, на Урале живут люди, которые не могут согласиться с таким положением дел, а потому с прекрасной настойчивостью (ежегодно, а не по юбилейным датам!) они открывают «Забабахинские чтения». На них собираются не только коллеги и ученики великого ученого, но и зарубежные коллеги – ведь на этих чтениях речь идет и о личности Забабахина, и об использовании его огромного научного наследия.

На таких осенних встречах в Снежинске наибольший интерес, как мне кажется, представляют те воспоминания, которыми делятся ученые и специалисты, работавшие вместе с Евгением Ивановичем. Из мозаики фактов и впечатлений рождается образ человека, жизнь которого притягивает к себе, будто это увлекательный роман.

Итак, фрагменты воспоминаний о Е. И. Забабахине.

Первое слово его ученику и последователю академику Е. Н. Аврорину:

«Как известно, при первом ядерном взрыве в СССР был использован ядерный заряд, скопированный с американского по материалам, полученным от Клауса Фукса. Но уже во втором испытании в атомном заряде были использованы идеи младшего научного сотрудника Е. И. Забабахина.

За несколько лет он прошел путь от младшего научного сотрудника до заместителя научного руководителя такого крупнейшего научного коллектива, как ВНИИЭФ. Им были созданы научные основы конструирования ядерных зарядов, методы их расчетов. Он активно участвовал в постановке лабораторных экспериментов и обработке их результатов. Забабахиным были предложены многие конструктивные решения, которые применялись практически во всех разработках ВНИИЭФ в те годы.