Михаил Алексеев - «Верный Вам Рамзай». Книга 2. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1939-1941 годы

5) Мое положение писателя сослужило мне хорошую службу.

6) Получая часто приглашения читать лекции в разных местах Японии, я имел превосходные возможности изучать общественное мнение на местах.

7) Важное значение имеют связи с солидными организациями, занятыми сбором новостей. Я был связан с “Асахи-симбун”, а позже с ЮМЖД.

8) Прежде всего вы должны завоевать доверие у тех, кто дает вам информацию, — для того чтобы получать ее не вызывая подозрений.

9) В наше беспокойное время вы не можете быть хорошим разведчиком, если сами не являетесь хорошим источником информации. Вы можете достигнуть этого только на основе глубокой, систематической подготовки и широкого опыта».

Содержание этих «заповедей» в основном отвечает условиям сбора информации, однако трудно поверить, что Одзаки свел в своих показаниях применявшиеся им «методы» к этим «девяти заповедям». Их автором, безусловно, является сам Уиллоуби, извлекший из показаний Одзаки отдельные формулировки, которые и превратились в итоге в «девять заповедей» «шпиона» Одзаки.

Сам Одзаки так характеризовал свою деятельность на суде: «Если вы спросите меня о специальных вопросах моей техники, то я отвечу, что моя деятельность характеризуется полным отсутствием специального метода… Мой успех лежит в моем отношении к работе. По своей природе я общительный человек. Я люблю народ, я могу поддерживать дружеские отношения со многими людьми. Кроме того, я люблю хорошо относиться к людям. Я нахожусь в близких отношениях с большинством членов моего кружка. Мои источники информации — это мои друзья. Я никогда не искал специальной информации… Я создавал свое собственное мнение по данному вопросу, рисовал в своем воображении полные картины общего направления событий на основе различных сообщений и слухов. Я никогда не задавал специальных наводящих вопросов.

В условиях политически напряженной обстановки отдельные новости имеют незначительную внутреннюю ценность, но они могут быть важными и секретными, так как могут вызвать внезапное изменение даже важного решения. Например, правительство или армия захотят быть упорными в своей позиции, но внешние обстоятельства часто вынуждают отказаться от своего упорства и изменить решение. Поэтому установление общего направления развития является более важным, чем точное выяснение того, что было сказано или что было решено. Единственно важная информация, которую я надеялся получить заранее, — это точное время возможного нападения Японии на Россию».

Именно это «отсутствие специальных методов», умение добыть ценную информацию в процессе повседневного, открытого общения с широким кругом друзей, знакомых, сослуживцев, способность глубоко анализировать и предвидеть направление развития событий делали Одзаки исключительно ценным агентом-информатором и обеспечивали максимальную конспиративность его агентурной деятельности.

Первоначально Одзаки выступал не только как агент-информатор, но и как групповод. «В интересах работы моей разведывательной группы Одзаки использовал двух или трех помощников, — писал Зорге в «Тюремных записках». — Один из них — Мидзуно, которого я знал раньше в Китае. С ним я встречался один раз в ресторане, и, насколько я помню, темой нашей беседы тогда было сельское хозяйство. Помощником Одзаки можно считать также и Каваи, хотя, как я уже говорил раньше, более правильно считать его иждивенцем Одзаки. Наконец, нужно упомянуть одного «специалиста»» [329].

В состав агентурной группы Одзаки входили «Осака-бой» — Мидзуно Сигэру, «Ронин» — Каваи Тэйкити, и «Специалист» — Синодзука Торао.

«Осака-бой» был привлечен к сотрудничеству с военной разведкой только в Токио. Как агент-информатор он проявил известную активность и доставил резидентуре ряд важных сведений. Он собирал и обрабатывал сведения по социальным и политически вопросам, вел наблюдение за переброской и формированием войсковых частей в районе Киото-Осака. Являясь сотрудником «Исследовательского общества Сёва» и принимая участие в составлении «Ежегодника молодежной организации Великой Японии», он передал «Рамзаю» ряд докладов о «Союзе молодежи», об обществе «Черный Дракон» («Кокурюкай»), о реорганизации старых политических партий в 1940 г. В 1939 и 1940 г. он добыл ценные сведения о вооружении и переброске 16-й и 116-й дивизий.

Считая «Ронина» — Каваи «сильным и верным товарищем», «Рамзай» сомневался в целесообразности привлечения его к агентурной работе в Японии. Он поручил Каваи наблюдению Мияги, «чтобы установить, насколько он (Каваи) испорчен или годен в результате своей цыганской жизни». Результат говорил не в пользу последнего. О своей работе с Каваи Мияги Ётокуна показал на следствии: «Каваи был представлен мне Одзаки. Он был китайским авантюристом. Как только у него кончались деньги, он прибегал к Одзаки, который давал ему деньги. Посещения Каваи учреждения Одзаки вызывали неудобства, учитывая высокое положение Одзаки и то, что его посещали высокопоставленные лица. Я предложил Зорге взять Каваи под свое наблюдение. Он одобрил это и предложил мне подготовить из него сотрудника, который работал бы на меня. Я платил ему от 60 до 100 иен в месяц. Убедившись в том, что Каваи не имеет никаких твердых убеждений, я в мае 1940 г. передал его обратно Одзаки, который устроил его на работу в бумажной компании.

Я не мог полностью доверять Каваи, так как его уровень понимания коммунизма был низким, а личная жизнь его была скандальной.

Я делал много попыток найти ему работу, но этот человек ненавидел работу».

«Густав» — Штейн в своем докладе Центру в ноябре 1937 года указывал, что «связь с Каваи прервана». Однако, если верить этим показаниям Мияги, он не только не прерывал связи с Каваи до мая 1940 г., но и выплачивал ему содержание как агенту.

В документах резидентуры отсутствуют какие-либо следы агентурной деятельности Каваи. Возможно, Зорге или Мияги использовали его для выполнения отдельных поручений, наблюдения и т. п. Во всякой случае, следует признать, что Каваи, состоявший под надзором полиции, с его сомнительными связями в леворадикальных и «подпольных реакционных» кругах, с его «скандальной личной жизнью» и склонностью к авантюрам, как агент не только не представлял какой-либо ценности, но и был явно нежелательным, опасным элементом в агентурной сети.

Имени «Специалиста» не знали ни «Рамзай», ни в «Центре». Как следует из переписки с Центром, связь со «Специалистом» не была окончательно прервана (как это докладывалось ранее) и в 1940 г.

Одзаки, по возможности, избегал встреч с агентами своей группы — «Осака-боем» и «Ронином», поручая эти встречи Мияги.

В «Меморандуме для печати» Штаба Мак-Артура от 1949 г. указывается, что в состав группы Одзаки, помимо вышеперечисленных агентов, входили еще два агента-японца, арестованные и осужденные вместе с другими сотрудниками «Рамзая»: Фунакоси Хисао, заведующий японский газетным агентством «Ренго Цусин» в Китае, неофициальный советник Штаба японских войск в Ханькоу, сотрудник Института исследования проблем Китая в Тяньцзине; и Кавамура Ёсио, журналист, директор Шанхайского издательства «Мансю нити-нити» и сотрудник газеты «Маньчжуриан дейли ньюс».