Михаил Алексеев - «Верный Вам Рамзай». Книга 1. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1933-1938 годы

За последние два месяца Вы провели две вербовки (902 и 208), которые в чрезвычайно короткий срок могут подвести под сокрушительный удар Ваш аппарат, который создавался Вами и Вашим предшественником в течение многих лет.

По вопросу “Кантонской девицы”. Тут опять какие-то неясности в отношении ее отсидки и опубликования о выходе из организации друзей. Мы Вам запретили связь с партией, но Вы еще не можете освободиться от этих старых связей и методов работы. В нашей работе на материке пора уже прекратить использование людей, связанных с друзьями и имеющих неясную физиономию. В дальнейшем Вы должны ставить в известность нас о Вашем намерении использовать того или иного работника в Вашем аппарате. Полагаем необходимым от нее отказаться.

Выписка из письма начупра от 17.XII. 34 г.: … Дорогой Абрам. Последние твои письма меня, признаться, порядком напугали. Напугали потому, что все твои новые вербовки (208, 902, Кантонка) очень и очень пахнут и что кто-то откуда-то начинает тебя “обволакивать”, обкладывать, как медведя обкладывают, когда нащупали его берлогу.

Иначе как подставкой такой букет молодцов назвать нельзя, а подставка ведь на что-то рассчитана, т. е. рассчитана на то, чтобы взять тебя и всю нашу братию с поличным. Почему я так думаю? Вот почему: “208”, известный тип, который в лучшем случае может быть двойником и который, если бы он был единичным явлением, мог случайно появиться на твоем горизонте, но мог и не случайно, т. е. мог искать подхода к нам.

“902”, партнерша провокатора КУ (“Гу” — бывш. начальник особого отдела кит. партии, у него в качестве сотрудника работал «108»… Когда “Гу” стал предателем, Чан Кайши на основании информации “Гу” произвел многочисленные аресты. — М.А.). Ку ее хорошо знает и не берет, бывают другие провалы, она выкручивается, наконец, — работает она с провокаторами и приводит их в “истинную веру”. Они раскаиваются и хотят работать для корпорации. Все это говорит только одно: “902” сама работает в охранке, по своему почину или по заданию пробирается в твой аппарат, чтобы тебя провалить.

Наконец, “Кантонская девица” попадается, сидит, признается в комдеятельности, пишет раскаяние, и ее выпускают, в особенности, в Китае. Значит: или обещалась работать, или же “просыпала” все, что могла и знала.

Выписка из письма Нач. Управления без даты: …В данном конкретном случае, когда речь идет о “902” и “Кантонской девице”, наши указания считаю правильными. Это не значит, что ты должен их механически применять, этого не нужно, и это было бы неправильно, но основное из этих указаний надо принять к руководству”.

Как видно из этих сопоставлений, резидент получал в одной и той же почте противоречивые указания, как по вопросу об отношении к использованию партии, так и по вопросу отношения к выполнению директив Центра относительно отдельных источников.

Такое положение не могло не привести к тому, что Абрам не считался с директивами Центра, выполнял их постольку, поскольку это ему казалось нужным, что в дальнейшем привело к тому, что наши основные директивы о консервации сети и телеграмма о прекращении связи с консульством и “103” им выполнены не были, что в конечном результате привело к его аресту, провалу всей организации и подведению под удар нашего официального представительства в Шанхае.

Недопустимое хранение Абрамом (вопреки основным правилам конспирации) писем Центра и писем Нач. Управления можно объяснить противоречивыми указаниями, получаемыми из Центра.

Серьезность положения на Д.В. и слабость нашей разведки в Японии, Китае и Маньчжурии заставляли весь коллектив 2-го Отдела работать с максимальной энергией для того, чтобы наверстать упущенное время.

В создании новых резидентур в Японии (“501”, “Нигрит”, “Дон”), в Маньчжурии (“Блек”, “601”, “Камо”), переброске новых радистов (“Милород”), создании в Европе промежуточных пунктов /«Адольф»/, школ для подготовки агентурных кадров из китайцев — проходила восьмимесячная напряженная работа 2-го Отдела.

Большинство из созданного рухнуло. Других последствий при существовавшей системе руководства нельзя было ожидать.

Начальник 2-го Отдела РУ РККА /КАРИН/

9 июля 1935 г.».

Докладную Карина уже на следующий день, 10 июля 1935 г., Артузов направил начальнику Разведупра Урицкому со следующей запиской:

«Семен Петрович!

Настоящие материалы не оставляют сомнений в том, что т. Берзин за моей спиной и за спиной аппарата давал резидентам директивы, идущие вразрез с указаниями, полученными Разведуправлением, и учил резидентов не слушаться специальных директив Разведупра, осуществляя руководство через посредство своих личных писем (никому не показываемых). Неудивительно, что Шанхайский резидент, получив ___ приказ от 15-XI прекратить связь с консульством и с 103, этого приказа не выполнил, ответил через 10 дней, что не видит причин для нервозности. Все провалы и в Шанхае, и в Копенгагене произошли по причине связи с партией, главным образом. Прошу Вас доложить настоящие документы Наркому и тов. Гамарнику.

Артузов.

10-VII-35 г.».

В этом документе, подготовленном начальником 2-го отдела, при несомненном участии заместителя начальника Разведупра, удивляет близорукость Карина и Артузова, предъявивших фактически единственную претензию к «Абраму» в том, что тот игнорировал указания Центра и даже иногда действовал им вразрез.

Никаких комментариев в части отсутствия у «Абрама» легализации. Никаких комментариев в части регулярной связи с разведчиками под официальным прикрытием и даже руководства одним из них. Эти вопиющие факты Карин и Артузов предпочли не заметить.

В октябре 1950 года «Абрам» был осужден за «преступно-халатное отношение к исполнению своих служебных обязанностей», выразившееся в нарушении «конспирации в работе, что послужило провалу возглавляемой им резидентуры». Хотя ответственность за провал шанхайской резидентуры не в меньшей, если не в большей степени лежала на руководстве Центра.

Попытка Карина — Артузова свести все к пагубности использования китайских коммунистов однобока. Исключить в обстановке 30-х — 40-х годов ХХ века привлечение к сотрудничеству идейно близких людей — китайских и «островных корпорантов» — было невозможно, потому что другого выхода не было. Именно об этом и писал Берзин Бронину, призывая быть крайне осторожным. Наиболее ценными источниками, близкими и преданными «Рамзаю» сотрудниками токийской нелегальной резидентуры стали тесно связанный в то время с китайской компартией Одзаки и японский коммунист Мияги.

В докладной записке, умышленно или нет (скорее всего, первое), Карин приводил далеко не все рекомендации «Старика». Вот что писал Берзин в конце декабря 1934 года: