Михаил Алексеев - «Верный Вам Рамзай». Книга 1. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1933-1938 годы

«Дорогой Абрам!

…Нельзя забывать одно из основных требований нашей работы: осторожность, осторожность и еще раз осторожность. Как ни странно, в нашей работе смелость, дерзание, риск, величайшее “нахальство” должны сочетаться с величайшей осторожностью. Диалектика!..

Но имей в виду, что наиболее неверные выводы можно сделать на основании личных впечатлений и что в нашей работе меньше всего можно им поддаваться. Рядом со всеми известными провокаторами были также очень крупные, иногда гениальные люди, и, тем не менее, не сумели их (т. е. провокаторов) вовремя раскусить. Поэтому в нашей работе должно быть узаконено правило: не верь никому (вернее, ко всему относись подозрительно, все проверяй, проверенному доверяй только относительно). Если мы от этого правила отходим, то ставим себя под удар.

Что касается нашей личной ответственности, то таковая на каждом из нас лежит, каждый из нас отвечает за нашу работу, за свой участок. Но у каждого из нас есть только одна жизнь, которая не может компенсировать разгрома целого участка работы. Поэтому одной личной ответственностью не все покроешь. Отсюда еще раз вывод: максимальная осторожность в работе, необходимость тщательной проверки всякой комбинации и тщательное продумывание еще раз всякого дела».

Непосредственно связана с этим письмом первая часть следующего, от 15 января 1935 года: «Большое спасибо за то, что ты открыто и добросовестно высказал свое недовольство некоторыми нашими указаниями и тем, что мы тебя тянем назад и затрудняем работу. Ты прав, что отсюда “все видеть” очень трудно. Ваша обстановка здесь чувствуется и представляется чисто теоретически, руководить отсюда работой, понятно, можно только относительно. Но при всем этом надо учесть, что некоторые вещи со стороны виднее, чем на месте, и что некоторые наши советы имеют для тебя и твоей работы кардинальное значение. В течение ряда лет учреждение накопило некоторый опыт, позволяющий давать безошибочный анализ обстановки, а также “учуять” опасность тогда, когда местные работники ее еще не видят…

Это не значит, что ты должен их [советы] механически применять, этого не нужно и это было бы неправильным, но основное из этих указаний надо принять к руководству…

Главные твои агенты рекрутируются из среды корпорантов, хотя формально и не через корпорацию. Это опять-таки слабая сторона организации, ибо (по опыту знаю) никогда, ниоткуда так много заразы не получается, как именно через корпорацию и от корпорации. Это явление естественное и закономерное: в самой корпорации “моль” всегда устремляется на наиболее острые участки, родственные нашей работе. “Моль” всегда выступает в роли наиболее активного, интеллигентного и подходящего для работы элемента. Зачастую “моль” именно хорошей работой стремится завоевать себе положение и доверие. А марка корпоранта для них средство отвлечь от себя “тыловую проверку”, усыпить бдительность.

Это обстоятельство мы очень долго не учитывали или учитывали слабо, слишком много доверяли рекомендациям отдельных корпорантов или корпорации, слишком много доверяли корпорантской марке и в результате терпели поражения. Ты это также должен учесть».

В первом подпункте (подпункт «а») в докладной Карина как об уже свершившимся факте говорилось: «а/ снята нелегальная радиофицированная резидентура «Рамзая» из Японии». Между тем «Рамзай» к тому времени еще не прибыл в Москву, куда был вызван Центром (выехал из Токио 2 июля). И Центру еще предстояло выслушать его доклад и только тогда принять решение.

Реакция С.П. Урицкого на докладную Ф.Я. Карина неизвестна.

Организацией освобождения «Абрама» руководил резидент 7 отдела Главного управления государственной безопасности НКВД в Шанхае Вартэ. Под этим именем выступал один из сотрудников политической разведки Эммануил Куцин, работавший под крышей вице-консула в Шанхае. На совещании в полпредстве, где разрабатывался план операции, присутствовали сотрудники Разведупра представитель Центросоюза «Градов» (Муромцев) и корреспондент «Правды» «Гартман» (Гутнер), а также сотрудники 7 отдела ГУГБ сотрудник Центросоюза «Косов» (Нейман) и «Иткин». Для переговоров с начальником тюрьмы Вартэ привлек своего агента «Наидиса» [277], судя по всему американца.

При передаче денег «Наидис» и ряд других участников операции были арестованы. Китайский чиновник не решился содействовать побегу, так как слухи о его подготовке слишком широко распространились.

При подготовке операции по освобождению «Абрама» были допущены следующие ошибки:

«1. Перевод через Центросоюз крупной суммы денег 50.000 шанхайских долларов через китайский банк в Ханькоу, предназначенных на подкуп китайских чиновников для освобождения Абрама; поездки на самолете в Ханькоу группы сотрудников советских учреждений для получения этих денег и выручки Абрама.

Это вызвало подозрения полиции и расконспирировало впоследствии /когда была арестована группа, взявшаяся за освобождение Абрама/ перед китайской, японской и английской полицией участие Центросоюза в освобождении Абрама, лишний раз послужив доказательством связи Абрама с советскими органами, тем более, что при одной из этих поездок наши работники летели на одном самолете с американцем …, участником группы по освобождению Абрама.

До этого времени Центросоюз никогда не производил крупных денежных переводов в Ханькоу, и при получении денег наши люди подверглись в банке форменному допросу — для какой цели эти деньги переведены и т. д. После этого началась разработка полицией тт. Градова, Косова и других сотрудников советских учреждений /доклад т. Градова/.

2. Несоблюдение конспирации при подготовке освобождения Абрама, благодаря чему еще до попытки освобождения, за неделю до отправления наших работников в Ханькоу /связанных с группой американцев, взявшихся освободить Абрама/, не только полиция знала о подготовке, но и весь Северный Китай. В Пекине об этом открыто болтали китайцы /о подготовке знало и большинство сети источников, как, например, “501”, “601” говорили об этом Паулю/».

Китайские газеты развернули очередной антисоветский скандал. Вартэ, Косова и Гартмана пришлось отозвать в Москву, крупная сумма денег пропала, а китайская полиция, сопоставив прилет в Ханькоу двух советских работников с передачей денег, сделала соответствующие выводы.

В Москве расследованием очередного провала разведки — и военной, и политической — занялась Центральная контрольная комиссия при ЦК ВКП(б). Дипломаты жаловались на разведчиков, разведчики и их руководители оправдывались. Полпред СССР в Китае Д.В. Богомолов отправил 30 августа 1935 года личное письмо заместителю наркома Б.С. Стомонякову, курировавшему дальневосточные дела. В письме Богомолов обращал внимание на отсутствие конспирации в работе сотрудников разведки, работавших в Китае под легальной «крышей». Посол имел в виду «юристов» (сотрудников Разведупра) и «профессоров» (сотрудников 7 отдела ГУГБ). У «юристов» дело обстояло плохо, у «профессоров» — не лучше. «Я сомневаюсь, чтобы работа этих товарищей была неизвестна почти всем нашим сотрудникам и большинству обслуживающего персонала», — писал он в письме. В этом письме Богомолов также давал рекомендации: «Самое главное в том, что они расшифрованы, и если японцам понадобится, они в любой момент смогут создать громкое дело, так как подстроить что-нибудь проваленным работникам вовсе не трудно. На основании этого я считаю необходимым перестроить всю работу «профессоров» (сотрудников ИНО), законспирировать и снять проваленных работников (почти всех), а в первую очередь нужно снять т. Вартэ. Едва ли есть у нас хоть один сотрудник, который не знал бы о его работе» [278].