Михаил Алексеев - «Верный Вам Рамзай». Книга 1. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1933-1938 годы

Во время японского выступления 4–5 апреля 1920 года в числе 60 человек был арестован японцами. Вместе с Мельниковым были арестованы также укрывавшиеся под чужими фамилиями члены Военного Совета Лазо, Луцкий и секретарь обкома Сибирцев, впоследствии казнённые. Мельников 11 апреля 1920 г. был освобождён. Назначен комиссаром штаба Амурского фронта (июль — декабрь 1920), комиссаром 2-й Амурской армии и членом Реввоенсовета Восточного фронта. На должностях комиссаров имел непосредственное отношение к разведке. Затем последовательно занимал должности члена РВС 2-й Амурской армии Дальневосточной Республики (21.12.1920 — 30.7.1921 гг.), военкома Амурской стрелковой дивизии (8–9.1921 г.), командующего войсками Приамурского военного округа (21.9 — 18.12.1921 г.), члена РВС Восточного фронта ДВР (18.12.1921 г. — 2.5.1922 г.). Председатель Приморского областного бюро РКП(б).

Откомандирован в Читу, а затем назначен заместителем начальника Разведупра Сибири С.Г. Вележева (март — май 1922 г.).

Летом 1922-го его вызывают в Москву в Разведупр Республики. Центральному аппарату военной разведки нужны были люди с боевым опытом, знающие языки (английским он владел свободно), обстановку в зарубежных странах и имевшие представление о разведывательной работе.

Начальник 4-го (восточного) отделения 2-го (агентурного) отдела (июнь — ноябрь 1922 г.), 2-го отделения Агентурной части (ноябрь 1922 г. — май 1923 г.) Разведывательного управления Штаба РККА — Разведывательного отдела Управления 1-го помощника начальника Штаба РККА.

В распоряжении РУ штаба РККА (июнь 1923 г. — июнь 1924 г.), «на секретной работе» в Китае: резидент Разведупра в Харбине под прикрытием должности секретаря консульства.

Весной 1924-го Мельниковым заинтересовались в Наркоминделе. Подыскивалась кандидатура заведующего отделом Дальнего Востока. Наркоминдел Г.В. Чичерин обратился к Я.К. Берзину с просьбой охарактеризовать Б.Н. Мельникова. Новый начальник Разведупра дал отличную характеристику своему сотруднику: «… В разведке специально по Дальнему Востоку работает с 1920 года. Лично побывал в Японии, Китае и Монголии. Изучил и знает во всех отношениях как Китай, так и Японию. Весьма развитый и разбирающийся в сложной обстановке работник, не увлекающийся и не зарывающийся. Политически выдержан. Большая работоспособность и инициатива» [327]. Но при этом он добавлял: «Затруднение с его откомандированием в Ваше распоряжение только в том, что на Востоке нам некем его заменить…». Началась многомесячная тяжба двух ведомств, в которую вмешались сотрудники Учетно-распределительного отдела ЦК РКП(б). Пришлось Берзину давать разъяснения: «Разведупр настолько беден людьми, что не может выделить для других учреждений людей, если этого не требуют интересы республики». Однако, «интересы республики» требовали откомандирования Мельникова в народный комиссариат по иностранным делам. И Берзин согласился, полагая при этом, что переход будет временным.

Несколько месяцев дипломатической работы Мельникова прошли, и в сентябре 1924-го Берзин потребовал вернуть обратно своего сотрудника. Но дипломаты уже считали его своим и расставаться с новым способным работником не желали. 8 сентября Чичерин был вынужден обратиться к секретарю ЦК Л.М. Кагановичу: «Разведупр покушается на отнятие у нас заведующего отделом Дальнего Востока т. Мельникова. Я не только самым решительным образом против этого протестую, но рассчитываю на Ваше содействие и убедительно прошу Вас помочь в этом деле» [328]. Тем временем Берзин убедил своего куратора И. С. Уншлихта обратиться в Учетно-распределительный отдел ЦК. В письме от 18 сентября Берзин так объяснял необходимость отзыва Мельникова из Наркоминдела: «Разведупру, в силу объективных условий, необходимо срочно заменить ряд ответственных работников на западе, для чего требуются люди с военной подготовкой, знанием языков и солидным опытом разведработы. Таковых работников в резерве Разведупра не имеется, не может их выделить и армия» [329].

История с Мельниковым закончилась компромиссом. В течение двух лет, с 1924-го по 1926-й, он совмещал дипломатическую работу с разведывательной, но с 1926 года ему пришлось заниматься только дипломатической работой — заведовать отделом Дальнего Востока, состоя членом Китайской комиссии Политбюро ЦК ВКП(б). С 1928-го по 1931-й Мельников служил генеральным консулом в Харбине, одновременно являясь членом правления КВЖД; в июне — августе 1931 года — поверенным в делах Полпредства СССР в Японии.

Но Берзин не терял надежды вернуть Мельникова обратно в Разведупр, и в начале 1932-го ему это удалось. Мельников [330] вернулся в Разведывательное управление зрелым квалифицированным работником, обогащенным опытом дипломатической работы на высоких должностях как в Центре, так и за рубежом и глубокими знаниями проблем Дальнего Востока. В Управление пришел человек, способный успешно руководить агентурной работой и курировать дальневосточное направление деятельности военной разведки.

Итак, именно Б.Н. Мельникову принадлежало ведущее место в подготовке Зорге к работе в Японии. К решению организационных вопросов создания нелегальной резидентуры в Токио привлекался и Василий Васильевич Давыдов [331].

«План [организации нелегальной резидентуры] состоял в том, — писал Зорге в «Тюремных записках», — чтобы поручить мне детально разобраться с обстановкой в Японии, непосредственно на месте тщательно изучить возможности разведывательных операций, затем при необходимости кратковременно вернуться в Москву и после этого окончательно решить вопрос о моей будущей деятельности. В московском центре считали работу в Японии чрезвычайно сложной, но важной, и потому рассматривали такой подготовительный этап как абсолютно необходимый» [332].

«Радек из ЦК партии с согласия Берзина подключился к моей подготовке. При этом в ЦК я встретился с моим старым приятелем Алексом. Радек, Алекс и я в течение длительного времени обсуждали общие политические и экономические проблемы Японии и Восточной Азии. Радек проявлял глубокий интерес к моей поездке. Я только что вернулся из Китая, и он рассматривал меня как специалиста по вопросам китайской политики, поэтому наши встречи были полезными и интересными. Ни Радек, ни Алекс не навязывали мне своих указаний, они только излагали свои соображения. Я смог встретиться с двумя сотрудниками Наркоминдела, которые бывали в Токио, и услышал от них много подробностей об этом городе. Однако я не знаю ни их фамилий, ни того, чем они занимаются. Наши разговоры ограничились обменом самой общей информацией. Кроме того, я с разрешения Берзина встречался со своими старыми друзьями — Пятницким, Мануильским и Куусиненом. Они узнали от Берзина об обстоятельствах моей работы в Китае и испытывали чувство большой гордости за своего “питомца”. Наши с ними разговоры также касались только общей политической ситуации, и мы общались просто как частные лица, как друзья» [333].