Михаил Алексеев - «Верный Вам Рамзай». Книга 1. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1933-1938 годы

ВОПРОС. Это была ваша вторая встреча?

ОТВЕТ. Да. На встрече с Гитлером присутствовали фон Бломберг, фон Нейрат, министр иностранных дел того времени, и, мне кажется, Фрич, командующий сухопутными силами.

…Я вошел в комнату и при общем внимании прочел свой отчет… Гитлер встал из-за стола, подошел ко мне, пожал руку и сказал: “Рад видеть вас снова. У нас была очень интересная встреча в Веймаре”. Таким образом, он явно дал мне понять, что мне не о чем беспокоиться. Вот так я доложил о своих впечатлениях о Японии и японской армии.

ВОПРОС. Могу ли я перебить вас. Вы помните, задавал ли он вам специфические вопросы касательно японской армии?

ОТВЕТ. … У него была карта Дальнего Востока, Маньчжурии, Японии, России, Сибири на его столе, и он постоянно на нее смотрел, и так как он был очень внимательным, я потратил не 20 минут, предоставленные мне, а 40. Военный министр смотрел на меня, как бы говоря: “Я приказал тебе докладывать 20 минут”. Я доложил Гитлеру о японской армии, давая свои оценки, как всегда я это делал, не расходясь с текстом документа. Основными характеристиками этой армии были полное послушание императору, очень большая готовность к самопожертвованию, несопоставимая с нашей армией, значительная отсталость в вооружении и уровне подготовки личного состава, ограниченный политических кругозор японских офицеров.

В конце концов он сказал мне: “С большим интересом выслушал ваш доклад. Накануне мне докладывал военный атташе из Москвы, который высказал мысль, что японское давление на Россию ни в коей мере не повлияет на отношение России к европейскому порядку”. Я задал вопрос: “Что вы имеете в виду?” Он ответил: “Я думаю, это неверное мнение”. Я возразил ему “Я соглашусь с этим человеком. Лично я не считаю, что боевые действия на Дальнем Востоке могут повлиять на военную обстановку на западе России или на ее западной границе”. — “Но почему?”, — спросил он меня. И я пояснил: “Потому что это очень далеко, и у этой Сибирской Армии есть проблемы, связанные с источниками снабжения, и для решения они создают свою собственную военную промышленность, потому что знают, что будут не в состоянии послать войска с запада России или ее западных границ в этот далекий район, потому что у них на данный момент имеется единственная одноколейная дорога”. Тогда фюрер сказал мне: “Я не верю в это. Я думаю, что это (японское давление на Россию. — М.А. ) окажет очень сильное влияние”.

ВОПРОС. То есть во второй раз вы не согласились с ним, и вы ему об этом сказали?

ОТВЕТ. Да, и военный министр смотрел на меня так, как будто говорил: “Ты в своем уме, перечить Гитлеру”. И тогда я сказал фюреру: “Я не могу согласиться с вами. Я имею на то основание и свое собственное объяснение”. Тогда он неожиданно закончил обсуждение моего доклада и сказал: “У меня одно мнение, а у вас — собственное. Только будущее покажет, кто из нас прав”. Я ответил: “Соглашусь с вами”. И я считаю, что будущее подтвердило мою правоту…

Я должен добавить, что участники этой встречи, ни военные, ни министр иностранных дел не затронули тему сотрудничества с Японией в то время. Это было, я думаю, первой общей информацией о Японии. Но Гитлер был хорошо осведомлен, если судить по вопросам, им задаваемым по моему докладу. Я был изумлен, насколько точно он проник в суть доклада. Должно быть, он изучал самостоятельно ситуацию на Дальнем Востоке ранее.

ВОПРОС. Но ничто в этом обсуждении не навело вас на мысль, что, рассматривая Дальний Восток, он рассматривал какие-либо южные направления движения японской армии?

ОТВЕТ. Нет, ничего. И то же самое, в том, что касается военных действий против России в то время.

ВОПРОС. Так вы считаете, что на тот момент, так называемый, трехсторонний пакт не рассматривался?

ОТВЕТ. Конечно, нет.

ВОПРОС. Потом вы вернулись в Немецкое посольство в городе Токио в 1934 году?

ОТВЕТ. Да.

ВОПРОС. И это было после вашей встречи с Гитлером?

ОТВЕТ. Да.

ВОПРОС. И вы получили новое назначение как заслуженное, в отличие от назначения, которое получили, когда только приехали?

ОТВЕТ. Да, военный атташе…

ВОПРОС…У вас были секретные указания?

ОТВЕТ. У меня не было никаких секретных указаний. Я меня были инструкции, которые даются всем военным атташе, делать все возможное, чтобы наладить дружественные отношения с армией страны пребывания, изучать состояние этой армии и находиться в распоряжении посла, готовым выполнять любые его поручения… В том, что касается сотрудничества с Японией, я спросил у военного министра Бломберга, покидая его кабинет, согласен ли он со следующей формулировкой моей миссии: “Японский меч нужно всегда держать обнаженным, не возвращая его в ножны” (выделено мной. — М.А .). Я подчеркнул это, и Бломберг сказал мне: “Я думаю, что это потрясающая формулировка нашей идеи”» [401].

Вскоре после доклада Гитлеру Отту было присвоено звание полковника, и той же весной Отт в качестве военного атташе прибыл в Токио.

«В стране, где армия и флот играли столь важную роль, человеческие качества и профессиональная квалификация военного и военно-морского атташе были особенно важны, — напишет в своих воспоминаниях Герберт фон Дирксен. — Мне повезло, что в качестве военного атташе у меня работал один из самых известных офицеров германской армии как с точки зрения личных качеств, так и квалификации — генерал Отт. В качестве политической «правой руки» генерала фон Шлейхера, бывшего на протяжении пяти лет военным министром, он играл ведущую роль в переговорах с нацистами. Хотя Гитлер решил не вынуждать Отта повторить судьбу генерала Шлейхера и генерала фон Бредова, убитых 30 июня 1934 года [402], новый военный министр счел благоразумным в течение нескольких лет держать Отта подальше от глаз диктатора. Несмотря на отчаянные попытки вернуться к командованию дивизией или армейским корпусом — поскольку он был прирожденным солдатом, — Отту пришлось оставаться на своем полудипломатическом посту. Благодаря сильному характеру и способностям он заслужил уважение японского генерального штаба, равно как и уважение дипломатического корпуса» [403].

О роли Отта в контактах Шлейхера с нацистами Дирксен мог узнать только от самого Отта, так как во время происходивших в Германии событий он был германским послом в СССР. Даже если допустить, что Отт «играл ведущую роль в переговорах с нацистами», он был не настолько важной фигурой, чтобы окружение Гитлера либо сам фюрер решили свести с ним счеты. Это же относится и к военному министру Бломбергу, якобы отводившему от Отта «опасность».

Что же касается попыток последнего «вернуться к командованию дивизией или корпусом», то это чистейшая фантазия Дирксена, по-видимому, навеянная рассказами самого Отта — в лучшем случае он мог рассчитывать на командование артиллерийским полком, да и то навряд ли. Речь могла идти лишь об относительно высокой штабной должности благодаря связям Отта в командовании рейхсвера, а в последующем — вермахта. Все это свидетельствует о склонности Отта преувеличивать свою значимость, то есть о слабости, которую не мог не заприметить Зорге.