Игорь Рыбаков - Отец [Как воспитать чемпионов в спорте, бизнесе и жизни] [litres]

Убеждение, личный пример, поощрение – это три вещи, которых должно хватать спортсмену. Есть талантливый человек, но лентяй – тогда это все его не касается. Он работает только с четвертым и пятым пунктами – требованием и принуждением. Да, такое бывает: я вижу в мальчишке талант, а он не хочет работать. Все, начинаем с дневника: он записывает пункты, которые должен делать.

Среди них зарядка, бег на время. А еще ускорения, отжимания, упражнения на пресс, прыжки под секундомер. И чтобы он не просто прыгал, а, чтобы за назначенное время делал определенное количество работы. Все под контролем, потому что здесь мы уже требуем. Сам он не делает? Тогда добро пожаловать на четвертый пункт.

Если по истечении какого-то времени он не выходит на нужный нам уровень кондиции, тогда мы прибегаем к принуждению. Подробнее об этом будет дальше – сейчас напишу только, что где-то надо в буквальном смысле заставлять делать то, что необходимо для результата. Часто требование идет рядом с принуждением:очень вероятно, что при наступлении четвертого пункта, приходится чуть позже прибегать и к пятому. Скажем, если парень выполняет жим лежа мало, то ему предписывается в выходной час-полтора работы на руках, чтобы подтянуть физику. Или, как вариант, он не «выбегает» на 3 км из 12 минут. Значит, подключаем дополнительный кросс в подъем – у нас Буйнакский перевал для этого отлично подходит. Если на сборах работает, то будь любезен спуск-подъем сделать и в воскресный день (то есть в единственный выходной).

На стометровке он должен выбегать из 13 секунд. Не выбегает? Стараемся, чтобы результат появился. Делаем прыжки, скачковые упражнения, приседания с песком – увеличиваем взрывную мощь. Четыре дня в неделю идет такая работа, иногда пять. Свои 80 часов отработает сейчас – значит, в следующем месяце подтянется. Так и достигаем целей с ленивыми подопечными – методами требований и принуждений.

Те, кто со мной работает больше 3 лет, понимают, что лучше все делать с ходу. Ну, или просто уйти, потому что я буду непреклонен. Сто процентов стану требовать и принуждать, а в случае неподчинения вообще выгоню. Поэтому лучше не выводить меня за рамки первых трех пунктов – убеждения, личного примера и поощрения. Как говорится, делай как я, делай лучше, чем я.

Когда мы переходим к требованию, то так может продолжаться 1–3 года, не более. Потом это все надоедает – как мне, так и воспитаннику. Если ситуация совсем безнадежная, то отпускаем нерадивых в свободное плавание. Может быть, у них где-то с кем-то другим получится, не со мной. Но обычно те, кого я отпускал, уходили, чтобы через некоторое время попроситься назад. Такое часто случается. Они взрослели, осознавали, что к чему. Это во-первых. А во-вторых – их результат снижался, и, видя это, парни начинали всерьез задумываться над своим будущем.

Периодически я наблюдал уходы из-за жизненных ситуаций. То есть расставались не оттого, что я нетерпим к кому-то, а просто жизнь заставляла идти зарабатывать свою копейку. Не каждому я мог дать такую возможность, признаю. Это в последние 4–5 лет можно кого-то устроить на зарплату, материально помочь каким-то образом. А раньше с этим было очень тяжело. И не только самим спортсменам. Но все изменилось с годами – я стал мудрее, у меня появилось больше опыта. То, что раньше не прощал, сейчас легко переношу. Думаю – зачем переживать? Не хочет человек? Упирается всеми силами? Ну и пусть себе идет, раз так. Если он думает, что где-то лучше – да на здоровье! Мы провожаем его достойно. А если он поймет, что ошибся, то может вернуться – но только однажды. У того, кто ушел первый раз, еще есть дорога обратно.Он признал ошибку и что-то осознал. Но второй раз возврата нет – у меня тут не проходной двор.

Пример: человек занимался у меня 7–8 лет. Ему исполнилось 18, он ушел в армию. И по ходу дела решил остаться, скажем, в СКА – то есть, к примеру, в московской или питерской «армейке». Ему предложили там зарплату, условия предоставили, жильем обеспечили, поступление в институт тоже стало реальностью. Ну и плюсом еще тысяч, скажем, 30 в месяц. Взамен – выступаешь за клуб. И он принимает решение остаться там. А тем временем, его ровесники здесь медленно, но верно росли над собой. Выиграли чемпионаты страны, затем Европы, а потом и мира. Дальше начали выступать по профессионалам и стали зарабатывать такие деньги, по сравнению с которыми 30 тысяч – сущие пустяки.

У меня своя система. Я с 18 лет заключаю контракт на 7 лет с теми, кто принимает мои условия. И если человек у меня на контракте, то с 18 до 21 года я полностью оплачиваю его подготовку, переезды, перелеты и так далее – вообще все обеспечивается. Но с того момента, как он начал зарабатывать, скажем, 1000 долларов и больше, он оставляет 10 процентов мне. Такой договор, такие контракты – одна десятая с того момента, когда начинаешь более или менее серьезно зарабатывать. Мне этого достаточно. Может быть, так рассуждать нескромно, но я считаю так. У посредственного тренера бывает таких 2–3 толковых человека – просто попались талантливые ребята. У нормального тренера может быть уже 10–15 хороших спортсменов. У меня их еще больше. И если они вам платят по 10 процентов, имея 3–4 боя в год, то вполне достаточная сумма набегает. Это не баснословные гонорары, но они позволяют мне готовить и проводить соревнования, летать, организовывать быт и вообще жить в целом. Поэтому в последние 5–7 лет у нас нет проблем по финансовой части. Можно даже серьезные турниры проводить.

С середины 2000-х в России в лучшую сторону изменилось многое. То, что на Кавказе, в Хасавюрте – чтобы в одном карде было семь обладателей пояса, в том числе пояса UFC, – это нечто. Поэтому если я организовываю кард, то хочу сделать его лучшим, а не просто среднего уровня. Это значит, что если в нем будет заявлено меньше 5 поясов хороших организаций, то нет смысла его даже обдумывать. Поэтому я стараюсь полагаться на трех проверенных бойцов и трех молодых – будущих звезд. Если из шести выиграют пятеро в карде, потом эти пять человек завоюют пояса, я буду считать этот кард лучшим.

Иногда людям странно слышать о моих планах. Но я всегда любил ставить максимальные задачи. Я вообще максималист: мне глобальные планы даются легче, чем другим, уж не знаю почему. Например, получается убедить спортсмена выступить. Сейчас я ставлю общефизическую подготовку футболисту Ибрагимову. Некоторые смеются – мол, зачем? А мы около 30 тренировок в школе Макарова провели. Моя задача – чтобы он делал челночный бег, прыжки в высоту, в длину, чтобы встречался на самой высокой точке с мячом. Два месяца мы отрабатывали вот это все, и результат не заставил себя долго ждать.