Станислав Грибанов - Василий Сталин. Письма из зоны

Сестра Светлана вспоминает, как Мария — теперь уже не Нузберг, а Джугашвили! — воспользовалась правом «законной вдовы» и быстро похоронила его в Казани: «А без доказательства незаконности ее брака никто не может приблизиться к могиле Василия, учредить эксгумацию, расследование причин смерти. Надо подать в суд, представить, как свидетельницу, первую, неразведенную жену… Этого хотят друзья Василия, этого хотят его дети, и хочу я. Однако Громыко не удостоил меня встречей по этому вопросу, когда я была в Москве, и даже не ответил на мое письмо, хотя меня заверили, что он получил его. Значит — еще не хотят раскрытия всех обстоятельств…

Василий, конечно, знал куда больше, чем я, об обстоятельствах смерти отца, так как с ним говорили все обслуживающие кунцевскую дачу в те же дни марта 1953 года… За ним следили и в конце концов арестовали его. Правительство не желало иметь его на свободе…»

Эх, да что говорить! Будут Громыко или Шеварднадзе, Хрущев, Горбачев или Ельцин чесать репу по поводу сына Сталина. Им не один ли хрен, где захоронен боевой летчик, бывший командующий авиацией Московского военного округа. Вот их упокоят — как верных сынов Отечества, радетелей за счастье народное! Таким добрым молодцам место только в пантеонах да в египетских пирамидах. Они и в аду в списке VIP-персон числятся. Черти им даже сковородки специальные заказывают, которые не подгорают…

Светлана Иосифовна замечает о смерти брата: «КГБ помог ему умереть». Так ведь компетентный орган помог и безутешной вдове Нузберг-Джугашвили — пережить ее горе. На похороны Василия Сталина казанские чекисты, по указанию Лубянки, пожертвовали 426 рублей 05 копеек. Медсестре из Института Вишневского в ту пору едва перевалило за тридцать, и она, конечно, пережила свою скоропостижную любовь, но в Казани с пониманием отнеслись к вдовствующей генеральше, ее — осиротевшим со смертью папы Джугашвили — девочкам и вручили им ключи от двухкомнатной квартиры — счастье, которое — еще до сих пор! — не посетило многих стариков — участников войны…

В личном деле Василия Сталина черным по белу записано, что Джугашвили Мария Игнатьевна его жена, посему получает пенсию за мужа-генерала в Московском ГВК. Но это будет чуть позже. Вдовствующим же генеральшам, кроме того, были положены еще и всякие льготы — от санаторно-курортного лечения до жилищно-коммунальных услуг. Так что компетентные органы в Казани, надо полагать, учитывали все это и Марии Джугашвили, жене только что выпущенного из тюрьмы зэка, проходившего по антисоветской 58 ст. УК РФ, разрешили работать на секретном предприятии.

«Почтовый ящик № 296» выпускал приборы для ракет и космических кораблей. Без ведома КГБ в тот «ящик» хрен пролезешь. Зато уж и платили «почтовикам» по-царски!

Однако только два года пожила медсестра Нузберг в Казани. Сразу-то после смерти Василия бежать в Москву, пожалуй, неловко было — что в том же Институте имени Вишневского скажут? Впрочем, там о Нузберг сказали, кажется, все, что знали… Но кадром медсестра Нузберг оказалась ценным, белокаменная великодушно приняла возвращение беглой дщери, ей снова дали ордер — подряд уже на третью квартиру. Но, известно, ничто не вечно под Луной…

Ушла в лучшие миры и законная — незаконно! — жена летчика Сталина. Могила ее на Троекуровском кладбище, говорят, среди больших кагэбешных шишек. А вот как дочери Марии Игнатьевны умудрились перенести прах «дорогого папы» из Казани в Москву, то есть сделать то, что не под силу было ни сестре Василия Светлане, ни его родным детям Александру и Наде, ни семье Аллилуевых, ни Капитолине Васильевой?.. В чем были бессильны, — а скорей, равнодушны! — и Ворошилов, и Микоян, и Громыко, к кому обращались родственники Василия Сталина…

Александр Бурдонский, родной сын Василия Сталина, о перезахоронении отца узнал случайно и у него, известного режиссера, от удивления аж челюсть отвисла! Ну, в самом-то деле, две совершенно чужие женщины распоряжаются — где лежать его отцу, под какой фамилией, при этом, не спросив его согласия, не посоветовавшись с ним.

Капитолина Георгиевна, когда я ей рассказал о тайном мероприятии по переносу праха Василия Иосифовича, долго молчала, ушла в какую-то свою глубокую думу, а потом немногословно заметила: «Троекуровское кладбище для Василия — это продолжение преступления»…

Именно туда, а не на Новодевичье кладбище, где захоронена его мать, Надежда Аллилуева, осенью 2003 года и привезли гроб из Казани. Так и лежит там рядом с медсестрой Нузберг сын вождя, генералиссимуса Сталина. Теперь у них одна общая фамилия — Джугашвили.

Оставляя Россию, уже навсегда, Светлана Аллилуева прощалась с Капитолиной Георгиевной.

Вот ее последнее письмо, после которого встреч больше не было:

«Дорогая моя Капуся!

Не знаю даже, как тебе это сказать, чтобы не огорчить, но я решила уехать, поскольку и Оля уезжает.

На старости лет я стала злой и нетерпимой, не могу принять многого, не могу согласиться с тем, как люди живут и думают. А главное — не могу никак согласиться с теми, кто управляет. В молодости я была тихоней, а Василий — тот кипел кипятком, и оттого погиб. Теперь я его понимаю куда лучше, чем раньше, потому что я сама стала не такой сонной и равнодушной, какой я была в молодости.

Чего тебе говорить — ты и сама понимаешь…

Вопросами, которые я ставила (и о судьбе Василия) никто заниматься не хочет: к чему это им всем? И так хорошо. Я — как бельмо на глазу им всем.

Обнимаю тебя и целую, дорогая моя. Хорошо было с тобою повидаться, хотя бы и не надолго. Целую. Твоя Светлана».

…Минует сорок весен. Как-то перебирая в памяти былое, Капитолина Георгиевна достала из серванта старенький ридикюль и протянула мне эту поистине реликвию давних лет.

— Вот все, что осталось на память о Василе…

Ридикюль был чем-то заполнен и, пока я помогал распутывать связывавшие его ленточки, Капитолина Георгиевна заметно волновалась. Потом прикоснулась к пожелтевшим листочкам и конвертам из ридикюля, улыбнулась чему-то своему — ушедшему навсегда — и заметила, как мне показалось, грустно-грустно:

— Это письма Василия из тюрьмы. Их, кроме меня, никто не читал…

Вот литература, которая помогла автору в работе над этой книгой

ЦАМО СССР, фонд 20020, опись 1, дело 9

ЦАМО СССР, ф. 20020, оп. 1, д. 12

ф. 20020, оп. 1, д. 13

ф. 20020, оп. 1, д. 19

ф. 20020, оп. 1, д. 25

ф. 20020, оп. 1, д. 67

ф. 20020, оп. 1, д. 91

ф. 20020, оп. 2, д. 14

ф. 20020, оп. 2, д. 15

ЦАМО СССР, фонд 20255, опись 01, дело 19

ф. 20255, оп. 02, д. 7

ф. 20255, оп. 02, д. 11

ЦАМО СССР, фонд 32 гв. иап, опись 245828, д. 1

фонд 32 гв. иап, оп. 27238сс, д. 2

А еще приказы, полевая почта и воспоминания участников Великой войны, с кем довелось работать в поиске истины о былом.