Ержан Есимханов - Oceanman

Серджио я до сих пор вспоминаю с чувством неловкости. Вернувшись с заплыва через Ла-Манш, мы, конечно же, отправились ужинать к нему. Он очень обрадовался, когда узнал, что я финишировал успешно, накрыл превосходный стол, предложил вина — а у нас кусок в горло не лезет. Я после четырнадцати часов в воде до сих пор переживал качку, а моя команда все это время находилась на утлом суденышке, и чувствовала себя не лучше. Мы едва попробовали блюда и вино. Серджио был очень расстроен.

Надеюсь, он не держит на нас зла. Без его пасты мне точно пришлось бы туго.

*****

Я был готов к своему второму Oceanmanу. Я много тренировался, проплыл контрольные десять километров в бассейне, был подготовлен морально и знал, что меня ждет. Я не собирался так же, как и на первом старте, финишировать на последних резервах организма. Я знал дистанцию и ее особенности. Я был настроен на заплыв так, как боксер настраивается на сложный поединок.

Однако все, что могло пойти не так, пошло не так с самого начала.

Я уже плавал когда-то пять километров вокруг острова Табарка. Как и в прошлый раз, участников забрал с набережной Санта-Полы большой катер, чтобы отвезти на остров, откуда нам предстояло стартовать. На берегу острова, разбирая вещи перед стартом, я обнаружил, что оставил дома, в Алматы, пояс, которым пристегивается спасательный буй. На стартах Oceanman буи участники привозят с собой, и их использование обязательно. Взять другой было совершенно негде.

Я человек в обычной жизни патологически педантичный, это профессиональное. Я никогда ничего не забываю, и крайне редко куда-нибудь опаздываю. Как я мог забыть на важнейший старт основной элемент снаряжения — непонятно, но факт есть факт, пояса у меня не было. Я уже решил стартовать без буя, надеясь, что в общей толпе меня не заметят (хотя по ходу заплыва наблюдатели вычислили бы меня в любом случае), как вдруг увидел замечательную картину — два испанских паренька крепили веревкой огромный плакат с надписью Oceanman. Бухта веревки валялась тут же.

В критических ситуациях человек соображает быстро. Я достал из рюкзака перочинный нож, который возил с собой всегда, отхватил пару метров веревки на глазах изумленных парней, и от души сказал им «Muchas gracias!». Те только плечами пожали. Проблема с буем была решена.

До старта, по моим ощущениям, оставалось минут десять. Перед стартом пловцы обычно стараются окунуться в воду и проплыть пару десятков метров, чтобы привыкнуть к холодной воде. Поэтому до старта в воде всегда очень много людей, и только перед самым сигналом они вылезают из воды и выстраиваются в линию. Я окунулся, вышел из воды, встал, как обычно, в первых рядах пловцов, снял очки и стал делать то же самое, что когда-то делал на Волге один пожилой пловец — обрабатывать их слюной. В воде все еще находилось два или три человека, и я был уверен, что время до старта еще есть.

Сирена заревела совершенно неожиданно. Пловцы вокруг меня стремительно рванулись в воду, расталкивая друг друга. На массовых стартах в первых рядах обычно полная мясорубка, и в самой ее гуще оказался я, да еще и без плавательных очков. Только потом я сообразил, что пловцы, плескавшиеся в воде — это спортсмены-инвалиды, которые стартуют не с суши, а с воды.

Спортсменов с ограниченными возможностями на международных стартах много. Такие люди переплывают даже самые серьезные старты, такие, как Гибралтар и Ла-Манш. Возможность соревноваться для них — нормальная часть жизни. К стыду своему, я только потом понял, что даже не мог подумать о том, что те, кто сидит в воде — спортсмены-колясочники. Это, конечно, связано с тем, что в нашей стране такие люди сидят по домам вместо того, чтобы вести полную жизнь. И виноваты в этом, конечно, не они, а наша агрессивная, недружелюбная, и совершенно неприспособленная для них среда. И мы все почему-то думаем, что это нормально, хотя нормально как раз наоборот.

Не успел я кое-как, вкривь и вкось, натянуть очки и броситься в воду, как тут же получил по лицу ногой от спортсмена, плывущего впереди. На массовых стартах такое бывает, это нормально, такое невозможно сделать намеренно — но я, во-первых, совершенно ослеп, потому что очки тут же перекосило и залило водой, а во-вторых, разозлился, и это было совершенно лишнее.

Метров двести я плыл в общем потоке, стараясь увидеть хоть что-то через заливающую очки воду, и только потом сумел отплыть чуть в сторону, остановиться, вылить воду из очков и надеть их заново. Заплыв начинался очень весело. Весь настрой был сбит в буквальном смысле слова — ногой по лицу. Вариантов, однако, не было. Надо было плыть дальше.

Я взял хороший уверенный темп, чтобы не очень отставать от основной группы, которая ушла вперед, пока я разбирался с очками. Вода была холодная — в начале мая даже в Испании довольно прохладно. Мне понадобилось метров пятьсот, чтобы согреться и втянуться в заплыв. А потом, через пару километров, я даже начал получать удовольствие от происходящего.

Чем мне всегда нравился старт на Табарке, так это тем, что вокруг острова очень спокойная вода, и почти нет волн. Вокруг острова неглубоко, и в отдельных местах в прозрачной воде видны проплывающие рыбки и водоросли на дне. Сам остров очень красивый, хотя красотой там любоваться, в общем-то, не получается — плывешь в стандартном темпе, три гребка и вдох справа, три гребка и вдох слева. Иногда поднимаешь голову, чтобы посмотреть, далеко ли буй. Плыть в таких условиях одно удовольствие, особенно когда ты знаешь, что сил достаточно, что заплыв, после всех происшествий, под контролем, и что ты обязательно доплывешь.

Поэтому я плыл в свое удовольствие, иногда вместе с другими пловцами, иногда сам по себе. Пару раз съедал по энергетическому гелю — на этот раз, наученный опытом, я прикрутил гели скотчем к бую, и не стал засовывать их в рукава, чтобы не потерять. Пункты питания были на пяти и восьми километрах. На пяти километрах я посмотрел на часы и увидел, что проплыл пять километров за час двадцать одну минуту! Это, на секундочку, означало скорость в шестнадцать минут на километр. То есть я тогда одним махом обновил и свой рекорд на километр, и свой рекорд на пять километров, причем сделал это в очень спокойном темпе.

И тогда я понял с абсолютной ясностью, что старт удался. Что я обязательно доплыву, и обязательно покажу неплохое время. И остается только спокойно и в свое удовольствие допилить до конца дистанции, поглядывая по сторонам. К восьми километрам я, конечно, устал, но это была ожидаемая и контролируемая усталость, не то полное опустошение и бессилие, которое я чувствовал в Бенидорме.

Надо сказать, что на открытой воде плавать обычно сложнее, чем в бассейне. На дистанцию в десять километров в открытом море вы потратите больше сил и времени, чем на аналогичную дистанцию в бассейне. Это связано с целым рядом вещей — с волнами и течениями, с необходимостью ориентироваться, со свойствами воды. Нужно быть готовым к тому, что, если вы смогли уверенно проплыть какую-то дистанцию в бассейне, сделать эту же дистанцию в море будет сложнее, и нужно иметь запас сил.