Юрий Галенович - Гибель Лю Шаоци

Второй этап в развитии разногласий между Мао Цзэдуном и Лю Шаоци был связан с вопросом об отношении к людям, к кадровым работникам партии, в первую очередь применительно к таким партийным руководителям, которые твердо решили вести в сфере экономики реалистическую политику.

Именно поэтому подход Лю Шаоци к движению, проходившему в 1963 г. под лозунгом «за четыре чистки» (т. е. за то, чтобы каждый партией занялся самобичеванием, публично и в письменном виде обличал себя перед парторганизацией, «очистился» в политическом, экономическом, идейном и организационном отношениях), не совпадал со взглядами Мао Цзэдуна на цели и методы этой кампании. По мере развертывания «движения за социалистическое воспитание» и началась упомянутая кампания всеобщей проверки стиля работы и деятельности партработников и активистов партии. Они были подвергнуты «чистке», в ходе которой подробно рассматривался их идейный, политический облик и их практическая деятельность. Причем речь шла не о критике недостатков, а о такой кампании, о таких преследованиях, которые не только лишали людей возможности работать, но и доводили их до самоубийства. В период движения «за четыре чистки» на руководящие посты приходили демагоги и интриганы, а реально мыслящие и осуществлявшие полезную практическую работу люди изгонялись.

Лю Шаоци возражал против того, чтобы без разбора относить к числу противоречий между пролетариатом и буржуазией все вопросы, которые возникали в связи с «чисткой (или проверкой) в четырех отношениях», т. е. с «четырьмя чистками» [32] Чэдн, с. 134. *.

Он не мог согласиться с Мао Цзэдуном и в том, что при проведении «чистки» необходимо все вопросы, касавшиеся деятельности, поведения, стиля работы того или иного члена партии, рассматривать исключительно под углом зрения противоречий, существующих между двумя классами — пролетариатом, или классом неимущих, и буржуазией, или классом собственников. При такой постановке вопроса все мелочи и недостатки в поведении людей трактовались как проявление враждебной пролетариату классовой позиции, а сами люди превращались в классовых врагов, с которыми следовало поступать как со смертельными врагами. Именно этого и добивался Мао Цзэдун.

В противовес такому подходу Лю Шаоци выступал за самосовершенствование коммунистов, за то, чтобы каждый коммунист прежде всего и главным образом сам работал над собой, исправляя собственные недостатки. Он ратовал за то, чтобы решались проблемы, которые существуют в реальной действительности, а не выискивались надуманные (классовые) противоречия. Он прекрасно понимал, что Мао Цзэдун, разворачивая эту идеологическую кампанию, по существу, вел дело к осуждению проводившейся в то время конкретной экономической политики.

Создавалась чудовищная ситуация. Страна попала в тяжелое положение. Ее экономика находилась в кризисном состоянии. Она пережила голод, во время которого погибли миллионы людей. Только-только начинали предприниматься усилия для того, чтобы вывести страну из этого положения. Мао Цзэдун от решения экономических вопросов самоустранился, как бы «позволяя» другим людям делать это. Одновременно он сразу же начал подготовку идейной почвы для осуждения именно тех руководителей страны, которые помогали китайскому народу, в частности китайскому крестьянству, оправиться после потрясений «народных коммун» и «большого скачка». Более того, к тому времени Мао Цзэдун уже выдвинул тезис о том, что направление, избранное для улучшения экономического положения, есть продвижение по иному, не социалистическому, а капиталистическому пути. Себя при этом Мао Цзэдун рисовал представителем и защитником интересов пролетариата, а своих оппонентов или тех, кого он видел в этой роли, — защитниками интересов буржуазии, сторонниками реставрации капитализма, ревизионистами. Причем вел он эту борьбу в сфере идеологии с помощью лозунгов, не приводя ни научных аргументов, ни фактических доказательств того, что политика его оппонентов действительно является буржуазной или про-капиталистической. Попутно заметим, что такой была позиция Мао Цзэдуна не только внутри страны, но и на международной арене, по отношению к СССР и другим социалистическим странам.

«Стоящие у власти в партии и в государстве и идущие по капиталистическому пути» — такой ярлык приклеил Мао Цзэдун тем, кто не разделял его взгляды, намереваясь именно их сделать главным объектом нападок, критики и борьбы в ходе движения «за социалистическое воспитание». С этим Лю Шаоци, естественно, тоже не мог согласиться.

Поэтому, когда на Всекитайском рабочем совещании Политбюро ЦК КПК (17 декабря 1964 г, — 14 января 1965 г.) обсуждался вопрос о политике в области сельского хозяйства, а точнее, в ходе дискуссии по принятому на том же совещании документу «Некоторые вопросы, поставленные в настоящее время в ходе движения за социалистическое воспитание в деревне» (сокращенно назывался «23 пункта»), противоречия между Лю Шаоци и Мао Цзэдуном вышли на поверхность и привели к взрыву [33] Там же, с. 135. .

Это представляется вполне закономерным и естественным. К началу 1965 г. стало очевидно, что политика коллективного руководства во главе с Лю Шаоци в области хозяйственной деятельности стала приносить ощутимые результаты; сам Лю Шаоци, 3 января 1965 г. избранный председателем КНР на второй срок, и его соратники почувствовали уверенность в своих силах, убедились в правильности своей политической линии, в том, что она является реалистической, эффективной и отвечает условиям КНР. Мао Цзэдун, в свою очередь, пришел к выводу, что он должен переломить ход событий, развивавшихся естественным для того времени путем. Выступая на упомянутом Всекитайском рабочем совещании, он заявил, что главное противоречие, которое должно быть разрешено в ходе движения, проводившегося под лозунгом «чистки в четырех отношениях», — это противоречие между пролетариатом и буржуазией.

Можно себе представить обстановку на совещании в тот момент. Мао Цзэдун произнес фразу, которая являлась центральной в его политической позиции. Он имел в виду противоречия, существовавшие между ним и теми руководителями партии, чьи убеждения имели хотя бы некоторые расхождения с его собственными. Мао Цзэдун считал себя высшим в то время авторитетом в мире в области теории марксизма-ленинизма. Он полагал, что на его долю выпала задача защищать позиции пролетариата, неимущих, особенно сотен миллионов крестьян Китая, в борьбе против тех, кто допускает обогащение части общества раньше основной массы членов общества, в борьбе против тех, кто считает экономические задачи первоочередными, ставит интересы развития экономики выше интересов продвижения дела пролетариата, выше интересов классовой борьбы, выше пролетарской идеологии и политики, как он их понимал. Нужно также учитывать, что для Мао Цзэдуна фраза о противоречиях между пролетариатом и буржуазией была ключевой не только применительно к экономической политике внутри КНР, к идеологической борьбе внутри КПК, к вопросам теории марксизма-ленинизма, его собственным идеям, но и, что было важно для Мао Цзэдуна, применительно к борьбе на мировой арене, где он видел себя и своих единомышленников во главе всемирного пролетариата, а к числу своих противников он относил не только капиталистов и буржуазию развитых капиталистических стран и развивающихся националистических государств (по его терминологии), но и руководителей почти всех социалистических стран, прежде всего руководителей СССР и КПСС. Таким образом, Мао Цзэдун произнес фразу, которая была сердцевиной его позиции в то время.