Александр Бенкендорф - Воспоминания: 1826-1837

После обычной ночной поездки в середине дня мы приехали в Ригу. Народ принял императора с тем большим проявлением искренней радости, что уже несколько дней сведения о планах цареубийства были известны и здесь. На следующий день на плацу состоялся парад нескольких полков 1 дивизии 1 армейского корпуса. Огромная толпа окружили площадь и дворец, заполнила улицы, через которые император должен был верхом проехать на парад. Повсюду в толпе я видел горожан и дворян, которые всматривались в лица людей и загораживали императора с тем, чтобы предотвратить страшившее всех несчастье, нависшее, как считали, над его головой.

Представленные ему в Риге войска славно сражались в Польше под командованием графа Петра Палена. Император поблагодарил их и остался доволен их выправкой. То же было и в Динабурге, где он принял парад остальных полков этого корпуса, за исключением 1 гусарской дивизии, которой он был очень недоволен. После того, как он осмотрел все, что того заслуживало в городе, император присутствовал на балу, данном в его честь. Затем он сел в коляску и направился в Ревель. Мы были очень удивлены, увидев на некотором расстоянии многочисленных элегантных всадников, которые как бы прогуливались, но на самом деле сопровождали императора. Это были молодые дворяне и сыновья наиболее крупных городских торговцев, они не упускали из виду наш экипаж, на некотором расстоянии они окружали нас и двигались впереди, пока мы не проехали половину пути до второй почтовой станции. Они расположились на дороге по собственной воле, обеспечивая своему государю защиту подвидом простой прогулки. Император был очень тронут этим проявлением преданности, наконец, он их любезно поблагодарил и попросил далее за ним не следовать.

Подъезжая к саду Екатериненталя, в замке которого, покинутого со времен Петра Великого, пожелал поселиться император, мы встретили все петербургское общество, прибывшее в Ревель с целью посетить мое имение. Здесь был посол Дании граф де Блом, вице-канцлер граф Нессельроде, обер-шенк граф Пушкин, министр двора Волконский и граф Матусевич. Они весело обедали в одном из прилегавших к дворцу помещениях. Император сразу же пригласил их пройти в свои апартаменты и охотно разделил с нами хорошее настроение, вызванное встречей в Ревеле, чтобы отдохнуть несколько дней.

Часть флота находилась на рейде и украшала собой прекрасный вид с дворцового балкона на порт, город и на его окрестности. Прекрасная погода увеличивала приятность нахождения в этом месте, все население которого сбежалось, чтобы увидеть и поприветствовать своего государя. Едва выйдя из-за стола, император, только что узнавший о том, что императрица неожиданно приехала в Ревель для встречи с ним, попросил небольшую фельдъегерскую повозку, один сел в нее и бросился навстречу своей супруге. Через несколько часов приветственные крики возвестили об их прибытии. Императрица в первый раз была в Ревеле и в этом построенном Петром Великим дворце, в котором он жил с императрицей Екатериной, вензель которой и до сего времени еще украшает находящиеся здесь скульптуры и картины. Более века дворец пустовал. После основателя этого жилища и благородного завоевателя Лифляндии первой императорской четой, занявшей место Петра Великого и его счастливой супруги, стали император Николай и императрица Александра. Императрица милостиво мне сказала, что хочет посмотреть мое имение и со всеми теми лицами, которых я уже туда пригласил и теми, кто ее сопровождал, пообедать с моей женой. Поездка была запланирована на послезавтра, и мне срочно нужно было выехать в Фалль с тем, чтобы предупредить мою жену об оказанной нам чести, вновь увидеть и обнять моих детей.

В назначенный день за несколько часов до обеда прибыли император, императрица и все многочисленное общество. Это было 27 мая в годовщину нашей переправы через Дунай в кампанию 1828 г. Это обстоятельство было отмечено императором, благосклонно заметившим мне, что ему приятно провести этот день в моих владениях. Императору понравилось все — сад, дом, обстановка. До обеда все прогуливались, а за столом и в течение всего столь счастливого и лестного для меня дня царило самое непринужденное веселье. Вечером все общество вернулось в Ревель. На следующий день император проинспектировал флот, который залпом из всех орудий приветствовал императорский штандарт, также впервые после Петра I развивавшийся на Ревельском рейде. Ближе к вечеру император взошел на одно из судов эскадры и отдал приказ поднять якоря и поставить паруса. Слабый ветер медленно подгонял корабли, и еще долго мы могли с берега наблюдать это замечательное зрелище. Со свойственной ей приветливостью и любезной непринужденностью императрица собрала вокруг себя все общество, прибывшее из Петербурга, и все жаждавшее ее видеть ревельское общество. Взрослые люди и дети толпились вокруг нее, она говорила со всеми, ей нравились услужливость и веселость общества. После ужина она поднялась на борт парохода «Ижора» и быстро нагнала флот, двигавшийся к Свеаборгу, который император хотел показать своей замечательной супруге. Оттуда они по воде вместе вернулись в Петергоф. В день отъезда императора из Ревеля я в сопровождении всех прибывших из Петербурга вернулся в Фалль, где нас ждала моя супруга, и где мы провели несколько очень приятных дней. Затем окружавшее меня общество по воде направилось в Кронштадт, а я, после нескольких проведенных с женой недель, возвратился в Петербург.

Опасения преступных замыслов поляков не замедлили осуществиться. С начала июня из царства стали проникать многочисленные эмиссары, некоторым их которых удалось проскользнуть даже в Виленскую губернию. Чувствуя симпатии своих соотечественников, они сбросили маски и с оружием в руках пересекли границу со стороны Галиции. Они атаковали казачьи разъезды, которые патрулировали подступы к Польше, жестоко убили несколько солдат, захваченных врасплох в соседних избах, и подняли знамя национального бунта. В спешке собрали небольшое количество казаков и пехотинцев, которые бросились на эту шайку, вдохновленную ложными надеждами и шампанским. Обменявшись с ними несколькими ружейными выстрелами, эти неосторожные патриоты обратились в бегство с той же стремительностью, с которой они спровоцировали сражение. Некоторые из них были убиты, другие взяты в плен, а остальные были обязаны своим спасением только быстроте своих лошадей и близостью границы. Проникшие на нашу территорию эмиссары, проповедовавшие неповиновение, начали разбегаться в разные стороны. Некоторые из них были схвачены, другие — выданы своими же соотечественниками либо опознаны и арестованы польскими жандармами. Так окончилась эта преступная и ложная попытка, которая представила дополнительные доказательства непоследовательности и гнусности этой нации. Эти люди поставили под удар многих своих родных и большое число мирных жителей, слишком слабых или слишком доверчивых для того, чтобы сообщить властям об их отступлении. Очень скоро следствие было завершено, все те, кто запятнал свои руки кровью наших солдат, были приговорены к смертной казни, несколько из них были отправлены в ссылку или посажены в карцер. Власти всячески стремились сократить число наказанных, вскоре эти безумцы были забыты, а их бунт проклят самими поляками, которые почувствовали, насколько они были обязаны правительству России за его присмотр и заботы.