Михаил Козаков - Третий звонок [litres]

Из «Волги» выходят трое. Четвертый – маленький абхазец – несет багаж. Мы панорамируем за ними на здание небольшой старинной двухэтажной гостиницы «Кавказ».

За стойкой – женщина-администратор с любопытством взглянула на Филиппа.

– Какой у нас гость! Товарищ Соколов!

– Смотри, Филипп, узнает тебя народ.

– Что вы! Товарищ Соколов – мой любимый артист. Особенно мне нравится ваша последняя роль в фильме. Сниматься здесь будете? В каком фильме?

– В шпиёнском, – сказал Филипп и сделал страшные глаза.

Она рассмеялась.

– Нет, кроме шуток?

– Филипп Сергеевич отдыхать у вас будет, – вмешался Алексей Леонидович. – Ему тут должен быть номер забронирован. Взгляните.

Она порылась в стопке, где лежала бронь. Нашла то, что искала, и удивленно (крупный план) взглянула на Филиппа.

Вошел Антон Михайлович.

Встречавший:

– Здравствуйте, Антон Михайлович. Вот наши гости…

В номере Филиппа. Директор, Антон Михайлович, передавая Филиппу ключи:

– Это люкс со всеми удобствами, в нем две двери, одна – в коридор, другая – из спальни – прямо на улицу. Этот ключ – от входной, в общий коридор, этот от той, что из спальни, – прямо на улицу. Тут ванная и прочее, телефон. Все удобства. Попробуйте большим ключом дверь из спальни. Не заедает? Отлично! Все удобства. Нравится?

– Все у пакете, – сказал Алексей Леонидович. – Лучше не бывает. Вы свободны. Слушай, Герман Александрович, ты мой багаж в санаторий доставь, а за мной машину сюда через час. Мы с Филиппом Сергеевичем пойдем к морю, хоть сполоснемся, с самолета все-таки. Идет?

– Будет сделано, товарищ кап… Алексей Леонидович. До встречи.

– Значит, через час у гостиницы, ну, если задержимся, пусть подождет. Этот твой шофер – грузин, что ли?

– Нет, абхазец он.

– Абхаз, стало быть. Так пусть подождет абхаз.

Встречавший ушел.

Филипп во время предыдущего диалога разложил чемодан, повесил на распялку светло-бежевый костюм, отложил южное обмундирование в сторону, очевидно, приняв предложение ополоснуться как приказ своего нового друга.

Они, мокрые, выходили из воды. Полноватый Алексей Леонидович, татуировки прибавилось, и высокий, отлично сложенный Филя. Камера встречает их выходящих из моря. Их белые тела выделяются на фоне загорелых людей. Бросились в теплый песок, сразу прилипший к телу в разных местах.

– Хорошо! У пакете! – сказал капитан.

Филипп перевернулся на спину, зажмурился от солнечных лучей и ничего не ответил… Наслаждался состоянием после купания… Они закурили «Кэмл»…

Камера видит типичный антураж тех лет: сочинский пляж у «Приморской» в бархатный сезон.

Крупно. В кадре двое.

– Запомни главное – у тебя всего восемь дней. Не так уж много. А может, все-таки на две недели бюллетень сделать? Ну что ты там в Москве не видел? Жену с ребенком? Еще увидишь. Ты смотри, какая здесь прелесть, а?

– Нет, Алексей, не могу. Восемь дней – это еще куда ни шло…

– Ну ладно, восемь так восемь. Бабу скадрить и дня достаточно такому красавцу. У тебя как, машинка хорошо работает? – похабно ухмыльнулся капитан. – Номер телефона ее записал? Не потеряй. Ну, восемь дней. Не теряй времени. Звони и начинай действовать. Ресторан, цветы, вино грузинское. Не торопись, но и не тяни. Ну, в общем, что я тебя учу. Да! Главное чуть не забыл. Когда дойдет до этого самого – вези к себе. Ты понял, к себе – в «Кавказ», для этого тебе второй ключ даден, чтоб свободно – пришли-ушли. Понял? Обязательно к себе. И все у пакете…

– Ну, это как дело пойдет. Я не Господь Бог…

– Ну и она не Орлеанская целка. Давай, действуй. И мне звони… Ты что на эту жопу загляделся, – заржал он. – Тебе не туда сейчас надо глядеть!

По пляжу с пожилым лысым господинчиком в белом костюме шла длинноногая «манекенка» в купальнике, похабно вертя задом. Тут опять хорошо бы наехать, Миня, этим твоим трансфокатором.

– Да, на пляже чего только не увидишь, – сказал я. – Мне почему-то запомнился один пляжный кретин. Он ходил в треугольных плавках. Спереди треугольник, а сзади тоненькая перемычка, ягодицы напоказ. И на одной татуированная кошка, а на другой мышка. И когда он шел своей странной походкой, мышка от кошки пряталась в его жопу… Представляешь? Спрячется – появится, появится – спрячется…

– Да, дураков много, – сказал Филипп. – Я тогда в Сочи тоже одного видел: у него на грудях два профиля: Ленин – на одной, на другой – Сталин. Мы его прозвали «полный мавзолей»…

Сочи. Пляж

Камера отъезжает от «полного мавзолея». За его спиной уже одетый Филипп. Он идет по каменной лестнице, ведущей к «Приморской».

Филипп в телефонной будке.

– Здравствуйте, Колетт. Это Филипп. Да, Филипп Соколов. Не забыли? Разыскал… В «Интуристе» узнал. Ну, как-никак кинозвезда – по сочинским масштабам…

Обед в шашлычной. Филипп и Колетт Шварценбах чокаются фужерами… На столе шашлыки, зелень, вино и прочее.

– За счастливый отдых, – сказал Филипп. – Ваше здоровье, Колетт…

За соседними столиками люди поглядывают на Филиппа и Колетт. Кто-то смотрит с любопытством, некоторые почему-то осуждающе. Перешептываются. Колетт это замечает и спрашивает Филиппа:

– Почему они смотрят на нас? Вы заметили?

– Бог их знает. Очевидно, мы живописная пара…

– Я не поняла, как вы сказали?

– Живописная пара. То есть необычная… Я в костюме, вы в шортах…

– Ну и что?

– Здесь нельзя в шортах. Сочи считается городом, а в городе разгуливать в шортах запрещено. С этим ведется борьба. Я еще удивляюсь, как нас сюда вообще пустили…

– Но это же курорт, юг… Почему нельзя? Не понимаю.

– Я сам не понимаю, Колетт, но что поделаешь…

– Я вас, Филипп, шокирую? Да?

– Что вы! Все отлично! Я вами восхищаюсь. Не обращайте внимания. И не только я. Вон посмотрите, как тот дядечка на вас смотрит. Как бы своим люля не поперхнулся.

– А та дама на вас. Она, может быть, видела вас в кино… Вы у себя в стране популярны?

– Да. Я рашен-стар, советик-стар.

– Вы много зарабатываете?

– По нашим параметрам достаточно для того, чтобы нормально жить. Остап Бендер… слышали о таком? Нет? Жаль. В тридцатых годах два писателя – Ильф и Петров – написали роман «Золотой теленок». Так вот, Бендер – герой этого смешного романа – мечтал о «мильоне» и добыл его, а потом не знал, что с ним делать в нашей стране, куда его применить…

– Как это? Не понимаю?

– Вы, наверное, многого не понимаете и никогда не поймете, Колетт. Ну что вы обижаетесь? Я и сам многого не понимаю и никогда не пойму. Я сам себя-то с трудом понимаю… Он, этот Остап, стал подпольным миллионером.

– Подпольным?!