Сергей Иванов - Где ваш дом, дети?..

Я читаю сыновьям книги, опять же в основном Саньке. Недостаток мой — прочитанные книги почти не обсуждаем. Самое большее, на что меня здесь хватает, попросить Саньку пересказать главу или эпизод да подкинуть ему вопрос-другой по тексту.

Я стараюсь рисовать с сыновьями и вырезать из бумаги. Но к рисованию у меня абсолютная неспособность, и собственноручно изображенные «каракатицы» мне смешны. Правда, ребята еще не способны оценить «прелесть» моих изобразительных опытов. Меня озадачивает их одобрение и выручает, спасает от самобичевания, самоуничижения.

Пытаюсь привить им вкус к размышлению. Они видят, что много читаю. Рассказываю о земле, о небе, о воде и космосе. Ничего почти в них не остается от моих рассказов. И все же, и все же…

Пытаюсь обучить их правильному поведению, этикету. Но выглядит мое обучение как элементарная муштра. «Нельзя так, можно вот этак!..» Эта муштра мне самому не нравится, но через неприязнь к этому занятию все-таки ребят муштрую. Считаю: то, что сейчас впитается в них, станет в дальнейшем привычно-бессознательным. Им не нужно будет тратить нервную энергию для наблюдения за собой, когда выйдут в люди. Впитанные в детстве навыки станут рефлекторными, дадут им ощущение естественности, раскованности, свободы. Без такого ощущения невозможны душевные взлеты.

Рассказываю Саньке о своей профессии. И поскольку работаю врачом, мне радостно слышать, как мой старший тоже мечтает быть врачом. Конечно, меняет он свои устремления весьма часто. Но врачебный лейтмотив неизменно остается. После шофера, художника или еще кого-нибудь он снова хочет во врачи.

Пытаюсь понемногу учить его что-то делать руками. Но, во-первых, поскольку я не технарь, а гуманитарий, сам делать умею не очень-то многое. Не совсем, конечно, беспомощный, все основные работы по дому делать могу, но мастерству обращения с металлом или деревом сыновей не научу.

Во-вторых, наши технические игрушки весьма далеки от совершенства, на мой взгляд. Купил я, например, только что Саньке металлический конструктор. Санька попробовал им позаниматься и быстро бросил. Первая попавшаяся гайка не навинчивалась на первый попавшийся винт из-за того, что резьба была сорвана. Я взялся сам и полдня собирал самоходную пушку, сделать которую приглашала инструкция. Хорошо, что выходной был и торопиться было некуда.

Продолжаю бороться против того, что в сыновьях мне не нравится. Пытаюсь показать им, как смешна и нелепа жадность, как противны зависть и злость. Но ведут они себя пока что далеко не идеально: и жадничают, и норовят порой исподтишка напакостить друг другу, отобрать что-то друг у друга. Так что в искоренении этих отрицательных качеств ничего себе в заслугу поставить не могу.

Что еще?.. Вот что очень важно! Ребята никогда не видели меня в ссоре, в разладе с их мамой. Мы, родители, живем дружно, и думаю, что в представлении ребят такая жизнь становится единственно возможной и необходимой. Это гармонизирует ребят, закладывает крепкие основы их будущей семейной жизни — того далекого «послезавтра», в котором они сами станут мужьями и отцами.

В суете, в ежедневном верчении чувствую иногда, что мне остро не хватает чего-то неторопливого. Может быть, раздумий о смысле жизни?

Утешаюсь: вот поеду к маме — там подумаю, поразмышляю, отрешусь от суеты. Мечтаю об этом.

Но приезжаю за город и, порадовавшись маминым новостям, начинаю томиться. В тишине и покое не думается ни о чем высшем. Оттуда я вижу, как много мудрости в том, что мы именуем бытом, — в общении с женой и детьми, в наших разговорах, взглядах, улыбках, в наших ежедневных прогулках, засыпаниях и пробуждениях. И даже в высказываниях Алешеньки, который только-только начинает задумываться, соображать, умозаключать.

Играл он с Сашей, вдруг остановился и изрек:

— Папа с мамой — взрослые, а мы — люди!..

В другой раз, указывая на наш семейный портрет, висящий на стене, объявил:

— Там запасной папа, а это (жест в мою сторону) — обычный!..

А Санька меня вот как потешил. Я рассказывал ему, как полезно солнышко, убивающее микробов. Санька спросил:

— А что ест солнышко? Микробов убитых?..

В другой раз Санька вот как меня воспитал. Сидим на кухне, я задумался, положил ногу на ногу и жую в такой неудобной позе.

Галка показывает глазами, что Санька перенял мою позу. Но я не реагирую — отключился.

Тогда Санька вмешивается.

— Ты что мне пример показываешь! — говорит с укором, и я поспешно меняю позу…

После ужина братья идут смотреть «Малышей». И диктор дядя Володя желает им «спокойной» ночи. Ревет Алеша, ревет Санька. В перерывах между всхлипами объясняют, в чем дело. В «Малышах» показывали мультфильм «Серая Шейка». И как раз на середине прервали. Все для героев так плохо: Серая Шейка, покалеченная, осталась в полынье. Вокруг полыньи кружит лиса. Мать оплакала Серую Шейку и улетела, думая, что дочь погибла. Ребята разволновались, ребята ждали справедливости, а справедливость отложили на завтра — в завтрашних «Малышах» будет окончание мультфильма. Вот и стоит в квартире дружный рев перед сном. И я не знаю, как реагировать: и ребят жалко, и на телевизионщиков досадую, и улыбка на лицо просится…

Плохо у меня получается с Лешкой. Он меня почти не желает признавать. Так, под настроение пообщается. А в основном игнорирует. Одну только маму признает, одна только мама ему нужна.

Симметричное разделение вышло: Санька со мной, Леша — с мамой. Вот именно разделение. Разделилась семья только сейчас до меня это дошло, словно я рукой пишущей думаю, а не головой. Две половинки — папа-сын, мама-сын — живут бок о бок и хорошо взаимодействуют. Но как бы нужен был сейчас третий ребенок, ах как бы нужен! Чтобы нарушить эту симметричность, которая хоть и не выглядит чем-то недобрым, все-таки меня тревожит…

Ребята, как удельные князья, живут каждый сам по себе. Слишком велика разница интеллектуальных интересов. Одно время Санька пытался подражать Леше, как бы шел у того на поводу. Теперь он это оставил.

Только если они нападают на меня, когда играем «в войну» — только тогда они объединяются, защищают друг друга, отбирают друг друга у меня, если «захвачу их в плен»…

Вопросов мои «почемучки» столько назадавали, что я к этому привык, вошел во вкус и начал по инерции сам задавать себе вопросы, взрослые конечно.

Каково место ребенка в жизни современного человека?.. Ребенок — родительское продолжение — таково традиционное понимание роли младшего. Продолжение при этом понимается не диалектически, а примитивно-механически. «Был я вчера и сегодня, буду завтра в образе ребенка…» Да, будешь, будешь как след, как эхо, как мелодия в инобытии. Ну а если не затронешь никаких струн в душе сына или дочки, если не «прозвучишь» в ребенке, то ничего от тебя не останется. Чтобы продолжиться в ребенке, нужно не быть пустым, не то просто нечему будет продолжаться.