Сергей Иванов - Где ваш дом, дети?..

Нарабатывает в играх эмоциональный опыт. Зарычу по ходу дела — и он пугается.

— Брысь, волк! — звенит во все горло…

Начинаю мяукать, и Саня деловито спрашивает:

— А кто ты теперь?.. — и гладит по голове. — Киса! Киса!..

— А теперь ты просто папа? — спрашивает, когда игра окончена.

— Да, — отвечаю.

— Тогда купи мне трамвай! — предлагает он…

На прогулках продолжается обучение души. Увидели мы застрявший «Запорожец». Водитель попросил помочь. Мы с ним пихнули доски под колеса. Потом я приналег, толкнул, и машина поехала. Водитель, открыв дверцу, прокричал слова благодарности.

Вечером, когда я укладывал Саньку, он спросил:

— Почему ты машину толкал?..

Я объяснил, что людям надо помогать.

— Я, когда вырасту, — сказал Санька, — буду всякие машинки толкать. И большие и маленькие…

Гуляли втроем: бабуля Нина (моя мама), Санька и я. Встретилась бабушка знакомая. Спросила у Саньки:

— Саша, ты меня не узнаешь? Я бабуля Нина!

— Нет! — сердито ответил Санька. У моей бабули очки!

Старушка тут же вынула из сумочки очки и надела.

— Видишь, — сказала, — у меня есть очки!..

Санька озадачился, думал-думал, при этом ни разу не оглянулся на бабулю Нину, которая стояла позади него. И вдруг его осенило:

— Моя бабуля вся в белых волосах!..

Он сказал это радостно и посмотрел на встречную бабушку с видом победителя…

Дома, незаметно для самого себя, он породил новый вариант библейской суеты сует или сказки про белого бычка…

Лежат на диване два пистолета: пластмассовый и металлический. Я взял пластмассовый и стал «бахать». Санька тут же схватил металлический.

— Когда поиграешь? — спросил Санька.

— Скоро! — сказал я и снова стал «бахать».

— Поиграешь и отдашь? — спросил Санька.

— Ну конечно! — подтвердил я, продолжая «бахать».

— Уже наигрался? — спросил Санька, протягивая руку.

— Давай на обмен! — сказал я, отдал пластмассовый и взял металлический.

Санька стал было «бахать» пластмассовым, но, увидев, что я щелкаю курком металлического пистолета, остановился и стал смотреть.

— Когда поиграешь? — спросил снова…

Возил по полу свои машинки. Потом поднял голову, бросив игрушки. Постоял, подумал о чем-то, посмотрел на бабулю, на меня и сказал убежденно:

— Саша лучше всех!..

Тут галки за окном раскричались, будто не соглашаясь. Послушав их, Санька подошел ко мне и спросил озабоченно:

— Папа, что это галки так разворонились?..

Получив ответ, подошел к бабуле и попросил:

— Бабуля Нина, присядь на горсточки — в ушко пошепчу!..

Мы не сразу поняли, что так в его интерпретации звучит «на корточки».

Бабуля присела и слушала. А я подумал о том, что дети воспринимают на слух все языковые бесценные богатства, накопленные до них. При слуховом восприятии неизбежны искажения, неправильное толкование слов. Отсюда и идет безудержное детское словотворчество, порой смешное, порой удивительно яркое и свежее. Порой абсолютно непонятное для нас…

— Что у мамы на платье? — спрашивает Санька и глядит хитренько.

— Узоры, — говорю я.

— У мамы на платье день и ночь!

— А почему?

— А потому!..

Начинаю ломать голову, откуда он взял эти «день и ночь». Ничего особо светлого и особо темного на платье нет. Обычное зеленое платье, украшенное узорами из вышитых цветов. Единственное, что мне удается придумать: видимо, зеленый фон Санька принял за «день», а узоры — за «ночь»… От собственных размышлений у меня остается чувство досады — как неуклюже, неповоротливо наше взрослое логическое соображение. А детские взлеты фантазии прихотливы и непредсказуемы. Они манят, тревожат своей иномерностью. Их не разложить по полочкам. — обязательно остается элемент необъяснимого…

Очередная Санькина фантазия — очередная Санькина игра. Вообразил, что у него во рту целый мир. Листает книжку, смотрит на картинки и выбирает вслух:

— Тае во рту есть!.. — Палец упирается в линию электропередачи. — Тае во рту есть!.. — Палец упирается в грузовую машину. — Тае во рту есть!.. Палец — на голубом лобастом вертолете.

Насмотрится картинок и кричит:

— Папа, посмотри, что у меня во рту есть!..

Разлепит губешки, а я делаю вид, что вглядываюсь, и старательно перечисляю:

— Шоссе… Какое большое!.. По нему идут машины… Грузовичок везет бревна — дом строить… Легковушечка красная… Линия электропередачи… Провода висят над речкой… А по речке плывут теплоходы… Большие, белые, красивые…

Санька зачарованно слушает. Ему нравятся мои перечисления, он часто просит повторить. Может быть, «мир во рту» есть показатель пробуждения его внутреннего мира?.. Может быть, так он пытается объяснить для себя и для нас наивный свой, первозданный внутренний мир?.. Почувствовал, что нечто есть внутри. А где внутри? Конечно, во рту… И просто и понятно…

Спим мы теперь, временно, в разных комнатах. Галка с Алешей в одной, Саня и я в другой. Днем, когда Алеша бодрствует, ребята вместе. А когда он спит, Санька спокойно играет в своей комнате. Санькин интерес к Алеше я бы пока что назвал показным. Братское чувство, как и отцовское, пробуждается не сразу. Когда мы с Галкой оба в комнате, Санька обязательно хотя бы раз подойдет к Алеше, поцелует его в щеку и будет смотреть на нас, пока его не похвалим. А если заиграется, то на Алешу не обращает никакого внимания — знай себе гудит за машину или паровозик…

Видимо, то, что Алеше мы уделяем больше внимания, Саньку задевает. Саньке хочется доминировать — совсем недавно он ведь был главным. Чтобы переманить часть внимания от Алеши, Санька неосознанно пытается подражать младшему. Он, играя, покрикивает, как Алеша. Он, один к одному, копирует Алешины повизгивания.

— Ты разве Алеша? — спрашиваю у него.

— Я Саша! — гордо возражает он.

Однако стоит ему отвлечься, уйти в игру — снова та же история, снова копирует Алешу. И сам не понимает, зачем это делает…

Перед сном он пускается во все тяжкие, лишь бы оттянуть миг встречи с постелью. Предлагает умильно:

— Давай еще поиграем, папа!..

Я не соглашаюсь. Тогда он заявляет, что хочет на горшок, и долго с ним возится. Потом долго переодевается в пижамку, то и дело застывая в созерцании своих игрушек. Едва уляжется, требует, чтобы я ему почитал, и я слушаюсь — читаю одну-две небольшие сказки.

После сказок он заводит «философские» разговоры.

— Папа, а разве так бывает, чтобы машина ехала по железной дороге?

Я поневоле вынужден вкратце ответить.

— Папа, а разве так бывает, чтобы птицы людей кушали?

Я опять вынужден ответить.

— А разве так бывает, чтобы медведь из книжки выскочил?

И я опять отвечаю.

Так тянется до тех пор, пока я не прерываю:

— Хватит, Сашенька! Тебе спать пора!..