Сергей Иванов - Где ваш дом, дети?..

Увеличить на две единички силу конкретного добра, выставить двух свежих бойцов, Саньку и Алешу, — в этом наивысший смысл Галкиного материнства и моего отцовства…

Но мы не единственные, уже не единственные, кто влияет на Сашу. Поскольку он у нас домашний, он остро чувствует необходимость иметь друзей. Едва с ним выйдешь гулять, он сразу начинает озираться.

— Где мои друзья? — спрашивает тревожно.

И успокаивается лишь тогда, когда видит знакомых мальчишку или девчонку. К ним, к друзьям, он прилипает намертво. Глядит преданными глазами и, счастливо смеясь, повторяет их выходки — любой выкрик, улыбку, гримасу, любой жест…

Друзья, то есть практически соседи по дому, заменяют ему детский сад, он может у них перенять то, чего не переймешь у родителей. Какие-то эмоции, каких мы не можем дать. Какие-то поведенческие реакции. Ту среду, ту атмосферу, которой нет и не может быть вне коллектива сверстников…

Мы разрешили ему звать в гости любых друзей-приятелей и, чтобы хоть немножко освободить место для игр, купили двухэтажную кровать. Внизу будет спать Алеша, когда немного подрастет. А наверху будет спать Саша.

Для пробы поднял Саньку на второй этаж, и ему очень понравилось. Теперь просится играть на свое спальное место. Я его туда поднимаю, и он торчит столбиком, как совенок, и заказывает, какие игрушки ему подать.

Санька долго не подходил к раскраскам и не стремился сам рисовать, хотя мы с Галкой периодически пытались побуждать его к этому. И вдруг интерес пробудился, когда Саньке почти исполнилось четыре. Карандашами он не увлекался. Сразу потянулся к акварельным краскам. И стал раскрашивать прилично, можно даже сказать хорошо. Не выезжал за контур изображения, раскрашивал каждую фигуру двумя или даже тремя цветами. Ни Галка, ни я не учили его этой многоцветности. Откуда что появилось в человеке? Какие гены включились? Какие тормоза убрались?

Очень важна эта проблема проявления, обнаружения задатков. Как их нащупывать? Как подталкивать?

Мы с Галкой уже «дважды два» года родители, а найденными ответами не больно-то можем похвалиться. Бредем в тумане, держа за руки сыновей, надеясь на свою добрую волю. В тумане разума и ясности сердца, если говорить красиво. Потому что, конечно же, сердце ведает, что детям нужно и какими с ними быть.

Сердце ведает, разум мечется… Мы сейчас, как и дети наши, на узенькой тропинке между сознательным и бессознательным. Она извилиста и местами пускается вспять. Сыновья пробираются по ней к человечности. Мы стараемся светить им под ноги. Чтобы не споткнулись, не свернули. А туман висит, не дрогнет, не шелохнется.

Хотя, может быть, и не так. Может быть, при нашем движении он будет конденсироваться и выпадать каплями влаги. И возле нас, мокрых до нитки, дрожащих от холода, неминуемо образуется «зона чистоты».

Догадка красивая. И по аналогии с физикой («формула красива и, значит, верна») она должна соответствовать истине.

Дай-то бог…

Пройден очередной рубеж, то бишь день рождения. И снова миг за мигом соединяются в записанную непрерывность, в искусственно построенную длительность…

Санька упорно отказывается есть варенье. Мы удивляемся, расспрашиваем его, и наконец он соблаговоляет нам объяснить:

— Я его не хочу, потому что оно меня пачкает!..

Вот он сидит за столом. Ковыряется вилкой в тарелке с пельменями. Вдруг оживляется и кричит громко:

— Котлета из пельменей вывалилась!..

От его крика звенит в ушах, и я ему делаю выговор, улыбаясь…

…Уехали сыновья и жена в деревню на все лето. Я их отвез туда, пожил там с ними неделю и возвратился. Договорились с Галкой, что через два дня будем писать друг другу.

И началась моя свобода. Поначалу она была приятна. Но первое же письмо от Галки подняло в душе тоску. Стал по нескольку раз на дню вспоминать Саньку и Алешу, вспоминать наши с Галкой разговоры.

Через неделю-другую до меня вдруг дошло, что теряю чувство семьи, и ужаснулся — до чего же легко человек отвыкает от самого хорошего, от самого дорогого!

Через месяц забыл Лешино лицо, никак не мог его вспомнить, и это меня мучило, вызывало угрызения совести…

Недели за три до того, как ехать за ними, затосковал взахлеб, до изнеможения, все время думал о них — о ребятах и Галке и не мог ничего делать, сердился, раздражался…

Потом приехал в деревню — и в Галкиных глазах была радость, и Санька повис на шее и кричал, как он соскучился. А Алеша глядел отчужденно и «кокетничал»: подергивал плечиками, слегка приседая, и отстранялся, когда я схватил его на руки и стал целовать. Но слава богу, хотя бы не плакал…

Много думаем о детях, но часто не знаем, что делать с ними, как организовать их досуг. Просто-напросто не воспитаны как родители. Не осознаем значение родительства, роль его в нашей жизни. Не умеем быть родителями и соглашаемся со своим неумением, молчаливо принимаем его как должное. Может быть, мы предаем тем самым детей? Недодаем им то, что могли бы дать? Может быть, мы предаем тем самым себя? Не дотягиваем до той высоты, до которой могли бы дотянуть, и видим поэтому меньше, чем могли бы видеть… Только тот родитель, кто понял свою жизнь как строгую и постоянную ответственность. Родительство нужно культивировать в себе, осознавать, поддерживать как некий творческий огонь. А для нас, для большинства, высшее творческое напряжение — прочитать ребенку нотацию. Много бед происходит от собственной нашей невоспитанности. И здесь, наверное, первый и единственный рецепт — самовоспитание…

Думаю, любовь к детям надо осознанно выращивать в себе, прилагать усилия, чтобы вызвать ее из глубины души. Тренировать, упражнять, ибо любое невостребованное чувство неизбежно затухает. Созидать в себе положительное эмоциональное эхо при каждом общении с малышами…

А когда любовь к детям станет привычной и необходимой, как воздух, переключить все силы, все внимание на культивацию братских отношений. Учить быть братьями нужно так же, как учиться быть родителями…

На наших ребят приступы братских чувств нападают нерегулярно и ненадолго. То Алеша подойдет утром к Саньке и начинает лизаться. А Санька хмурится и молча терпит… А то Санька вдруг подбегает к Алеше и начинает приговаривать:

— Алешенька, миленький, хорошенький!..

И гладит Алешу по голове. А малыш визжит протестующе…

В остальное время они занимаются своими делами. Алеша бегает мимо Саньки, не обращая внимания. Санька и не взглянет на Алешу. Вместе они пока что играть не умеют…

Неумехи мы все пока что. Ученики. И старшие, то бишь мы с Галкой. И младшие, то бишь наши ребята.

Вот пример тому. Обыкновенное утро. Галка зовет завтракать. Мы с Санькой идем мыть руки. Алеша уже на кухне, возле мамы.