Сергей Иванов - Где ваш дом, дети?..

Помыв руки, садимся к столу. Алешу сажаем в его креслице. Алеша не в духе. Плачет, чего-то требуя. Галка пробует его кормить. То так подступает, то этак.

Алеша отталкивает ложку. Плачет. По временам его плач переходит в визг. Чувствуется, что он злится. Но почему? Что ему надо?..

Две-три ложки с трудом удается пропихнуть ему в рот, несмотря на его протесты. Потом он взрывается — визжит с новой силой и энергично отталкивает от себя тарелку с кашей. Тарелка скользит по столу. Часть каши выбрызгивается на стол и на пол.

Галка сердится, нервничает. Алеша плачет, не переставая.

— Да-да… — ноет, показывая на нас с Санькой, что означает «дай-дай…».

Мы по очереди предлагаем ему все, что едим сами: картошку, колбасу, помидор. Он все отталкивает, отворачивает лицо и орет, визжит по-прежнему.

Еще несколько минут безуспешных попыток его накормить, и Галка теряет терпение. Она хватает Алешу под мышку, в другую руку хватает тарелку с кашей и убегает в детскую комнату — там меньше соблазнов для Алеши. Из-за двери доносится приглушенный непрекращающийся плач.

Вдруг замечаю, что моя рука, в которой вилка, дрожит противной мелкой дрожью. Гляжу на Саньку. Он сидит насупленный и лениво ковыряется в своей тарелке. Я его увещеваю, и получается это раздраженно…

После завтрака начинаем снаряжать ребят на улицу. Пока ловим Алешу, ловим его каждую отчаянно барахтающуюся руку и ногу, Санька успевает вспотеть и его надо переодевать. Леша с ревом бегает за мамой, отбивается от шапочки, от пальтишка — голова гудит от его криков. Я, весь взмыленный, наскоро накидываю уличную одежонку. Мы уже почти готовы. Дозастегиваю Саньку и выпихиваю на лестничную площадку. Леша, уже одетый, тянется к маме, спотыкается о порог, шлепается, и рев, почти затихнувший, возобновляется с новой силой.

Галка убегает на кухню, приседает возле стены и плачет. Я хватаю Лешу на руки, выбегаю из квартиры — гуляние вроде бы началось…

Бывают моменты раздражения, проявления родительской нетренированности, когда либо Галка не соглашается со мной, либо я с ней не соглашаюсь. Поводы для несогласия чаще всего пустяковые, но вывести из равновесия они могут надолго. Для меня раздражение — как сигнал опасности, красная лампочка. Тут нужно немедленно замолчать и вслух не произносить ни слова. А все, что просится на язык, можно произносить мысленно, произносить с жаром, со страстью. Мысленные тирады очень хорошо разряжают — после них становится легко, поводы для несогласия утрачивают остроту, теряют свое значение. Помолчав, можно как ни в чем не бывало, заговорить о чем-то, что не касается недавнего несогласия…

Леша уперся двумя руками в радиолу, стоявшую на полу на ножках, и та, скрипя и содрогаясь, поползла по комнате. Лицо Алешино расплылось в торжествующей улыбке.

Мы с Санькой глядели и удивлялись. Ничего себе Геракл! В год и три месяца мебель двигает. Санька даже, по-моему, позавидовал, почему не ему, а брату пришла в голову такая идея.

Сравнивая, замечаю: Санька исполнительней Алеши, боязливей, нежней. Алеша лучше будет стоять за себя в жизни, Алеше легче будет жить. А Санька — мимоза, любой пустяк может его повергнуть в слезы, вывести из равновесия. Даже за столом на них посмотришь — и сразу разница видна: Санька сидит и тоскует над тарелкой, в час ест по чайной ложке. Алексей же молотит все без удержу да еще успевает побывать в маминой и папиной тарелках…

С Алешей никогда не приключится такого конфуза, какой происходит с Александром на прогулке…

Гуляем так: Санька едет на велосипеде, я иду сбоку. Дорога хорошая, сухая. Только в одном месте попадается лужа. Я обхожу ее слева, а Саньку прошу объехать справа. Санька медленно вертит педали. Такое впечатление, что он едет, задумавшись о чем-то. И вдруг маленький камешек попадает под колесо. Велосипед едва заметно кренится в сторону лужи. Саньке бы чуть перегнуться в противоположную сторону. Но Санька мешковато клонится к луже и шлепается, вздымая брызги и волны, в грязно-зеленую воду. Велосипед, чуть подумав, чуть помедлив, шлепается следом за хозяином — на хозяина. Санька безропотно лежит в луже и даже встать не пытается. Я подпрыгиваю к нему, выхватываю его из воды. Пальто, брюки, две ладошки густо облеплены грязью. Лицо скривилось в гримасе плача.

Торопимся домой. Я веду велосипед, а следом, горько рыдая, бредет моя рыбонька, мой окунек, мой пескарик…

Алеша — Саньке в противовес — не мой, а мамин хвостик. Я уже говорил об этом и хочу сказать еще раз. Он не может без мамы прожить и получаса. Он настроен только на маму. Чтобы Галке уйти в магазин, Алешу приходится отвлекать, заговаривать ему зубы — тогда Галка может выскочить за дверь. Едва она уйдет, начинаются страдания. Алеша бегает из комнаты в комнату, заглядывает в них с тревогой на лице.

— Мама?.. — то ли спрашивает, то ли зовет.

Голос у него хрипловатый, растягивающий и смягчающий согласные буквы.

Если с ним что-то случается, шлепается или Санька обижает, Алеша не признает ничьих утешений, кроме маминых. Плача, протягивает руки вперед и бежит-торопится туда, где в это время Галка.

Как он сияет, когда маму видит. На меня у него никогда таких реакций не бывает. Его улыбка при виде мамы так хороша, что ни разу я не позавидовал этому предпочтению. Мама с ним все время, а папа то и дело на службе. Пусть любит маму, пусть улыбается…

Порою думаю, посмеиваясь над собой, что семейный быт в конечном итоге сводится к перемещению с одного места на другое и обратно ряда предметов. К примеру, возьмем хотя бы завтрак или обед. Сколько ложек и вилок надо извлечь перед обедом и переместить на стол, сколько кружек. Сколько кастрюлек вынуть из холодильника. Сколько разогреваний совершить на плите. Сколько движений тряпкой и совком, чтобы подтереть и подмести за ребятами. Сколько перемыть разных емкостей и затем поставить их сушиться. Можно устать от одного только перечисления этих перемещений ради обеда…

А ведь я не включил сюда еще умывание ребят, переодевание Леши, который часто мочит штаны во время обеда, затем укладывание на послеобеденный отдых… И так далее, и так далее… Бесконечные звенья бесконечной цепочки перемещений. Искусство бескорыстного комбинаторства. Каждодневная физкультура. Каждодневная спортивная тренировка…

Умственный же тренинг — находить смысл в ребячьих словечках и поступках, в своем поведении. А главное, непрерывно придумывать сыновьям занятия. Они слоняются по комнате и коридору; я прямо кожей чувствую, что сейчас они или накинутся друг на друга, или начнут бессмысленно озоровать…

То рисование, то лепку подкидываем старшему как средство занять себя. Я с ним почти каждый день стал заниматься физкультурой после работы. Целую тренировку устраиваем… Алеша пока больше глядит, чем участвует. Но видно по нему, как тянет его делать то же, что брат…