Ламонт Хокинс - Wu-Tang Clan. Исповедь U-GOD. Как 9 парней с района навсегда изменили хип-хоп

Люди любят рассуждать о стукачах. Но для того, чтобы быть настоящим стукачом, ты должен увидеть собственными гребаными глазами, как чувак что-то совершил. Это должно быть сделано буквально прямо у тебя на глазах, чтобы ты знал, что происходит на самом деле. Сейчас чуваки стучат потому, что кто-то что-то сказал или кто-то думает, что сказал. У меня с этим проблемы, потому что я из другой эпохи: «Не, чувак. Я не видел, как этот чувак делал это дерьмо, я не видел этого своими глазами». Фабрикация – это пиздец. «О, черт, йоу, я слышал это… Я слышал то… Я слышал это…» Если ты не видел этого своими глазами, просто заткнись.

Оказалось, что мой приятель Митч сказал больше, чем нужно, и в конечном итоге сам себя втянул в неприятности – я узнал об этом, когда увидел его заявление. Я стойкий. И он знал, что если меня поймают на том, что я что-то делаю, то я возьму на себя ответственность. Я не позволю, чтобы мой человек, который просто был со мной рядом, застрял в этом моем дерьме. Я знал, во что ввязываюсь, знал, на что иду. И должен был разобраться сам. Мое слово – Связь, как сказано в знании 1–11: «Разве вы не знали, что ваше слово будет Связью, независимо от кого или чего?» Ответ: «Мое слово – Связь, а Связь – моя жизнь, и я отдам свою жизнь прежде, чем мое слово потерпит неудачу».

Так что я взял всю вину на себя, рассказав как можно меньше. Митча все равно отпустили бы домой. Он знал, что ему нужно было молчать. Но не удержался – и заговорил.

Я усвоил еще один важный урок. Оказалось, что все, что я сказал адвокату, назначенному судом, было использовано против меня. Если у тебя есть свой адвокат, то ты вряд ли сможешь связаться с ним вовремя.

Казалось бы, адвокат должен помочь делу. Но если это государственный адвокат и ты в процессе отказываешься от него, то он может передать протокол тому же офицеру, который тебя арестовал!

В любом случае, насколько я могу судить, все, что я ему рассказал, государственному адвокату, он передал окружному прокурору. Именно тогда я понял, что лучше никогда ничего не рассказывать. Никому. Не надо было говорить о том, что случилось, лучше вообще ничего не говорить. Надо было уходить под залог или по подписке о невыезде и встречаться со своим личным адвокатом. Лучше молчать, потому что все, что ты скажешь, будет использовано против тебя в суде. Не могу не подчеркнуть этого снова и снова.

В принципе это задача полиции – пытаться выдвинуть против тебя как можно больше обвинений, даже если они не имеют ничего общего с твоим первоначальным делом, в надежде на то, что к тебе что-нибудь прилипнет. Работа твоего адвоката – опровергать каждую ложь, работать с каждым обвинением. И если у тебя нет денег, чтобы заплатить хорошему адвокату, тебе крышка. У государственных защитников нет ни времени, ни возможности, чтобы действительно работать над твоим делом.

Вот почему существует такой разрыв между обществом и полицией. Я взрослый мужик, я хочу уважать копов, но как я могу это делать, если они не уважают меня? Это должно быть обоюдно. Я знаю слишком много людей, которые попали в тюрьму по сфабрикованным обвинениям и потеряли восемь или десять лет своей жизни, прежде чем получили апелляцию и вышли. И они не могут вернуть ни время, ни деньги.

Так что, если ты виновен – или даже если нет – и у тебя нет ресурсов, чтобы бороться с этим, если ты оказался в такой ситуации, не стоит идти в суд, потому что они в любом случае отправят тебя за решетку, зачастую увеличив срок. Они прищучат тебя, и ты всю оставшуюся жизнь будешь пытаться подать апелляцию, которую ты тоже не можешь себе позволить. А если ты виновен, ты можешь принять первое предложение и разобраться со всем дерьмом наилучшим образом. Потому что в суде ты уже не сможешь из этого выбраться.

Но всегда есть какой-нибудь тупой ублюдок, который думает, что он настолько умен, что может перехитрить суд. Так не бывает. Как-то один из моих приятелей из Бруклина – Близ – вспомнил, что нам нужен профессиональный микшерный пульт для записи. Он пошел в студию, связал двух парней, которые были там, украл микшерный пульт и положил его и этих двух парней в грузовик U-Haul. Парни, которых он связал, освободились и вызвали полицию. Его поймали на Рузвельт-драйв и посадили за воровство, похищение людей и прочее дерьмо.

У Близа было не первое правонарушение, он только что вышел из тюрьмы, отсидев лет шесть. Даже с учетом этого и всех новых обвинений, они предложили ему сделку с признанием вины на восемь лет. Но ему этого было недостаточно, поэтому решил судиться – и приговор раздули до 30 лет!

Другой парень, которого я встретил в своей камере в «Манхэттен Хаус», рассказал мне, как передал свое дело в суд, когда ему уже грозило 30 лет. В то время он был похож на меня, обычный молодой парень.

Я столкнулся с ним снова, когда я выходил, а он входил. Чувак провалил суд и получил 60 лет. В последний раз, когда я его видел, он выглядел точно так же, как я, просто еще один черный брат в системе. Тридцать месяцев спустя он поседел и стал каменно-серым.

Самое важное, что я понял, размышляя над этим опытом, это то, что, как и большинство людей, находясь в состоянии аффекта, я принимал неправильные решения. Однажды такое решение стоило мне свободы, и даже спустя 25 лет я сталкиваюсь с его последствиями.

Кто в здравом уме отправится с крэком и пистолетом в кокаиновый квартал в Гарлеме? Мне не нужно было переться туда с товаром. Но я был так зол, что абсолютно утратил контроль. Копы предъявили мне обвинение в хранении оружия и незаконном хранении наркотиков. И снова. Тупой, тупой, тупой.

В то время за обвинение в хранении оружия давали только полгода в «Райкерс». Вот откуда взялось это «я бы предпочел, чтобы меня поймали с пистолетом, чем без него». У нас у всех было оружие, это было частью нашей униформы. Тем не менее «металл притягивает металл»: другими словами, копы знали, когда мы носили с собой оружие, по тому, как мы ходили. Если я не носил пушку, копы проходили мимо. Если носил, они бы развернулись и повалили меня. После такого мне бы пришлось бежать.

Я мог отсидеть всего полгода. Но так как меня поймали и с наркотиками, мне пришлось смириться с тем, что меня ждал срок от одного до трех. Я смирился, потому что был виновен. Я не дурак. Просто мне предложили сделку, и я не стал тратить время.

На самом деле они хотели, чтобы я пошел в суд, где меня могли посадить на срок от пяти до пятнадцати лет. Я бы ни за что не пошел по этому пути. «Я совершил преступление, я виновен, что вы можете мне предложить?» Когда ты невиновен, ты передаешь дело в суд. Но я не дурак, поэтому я пошел на сделку и получил от одного до трех. Если бы я этого не сделал, следующее предложение было бы от двух до четырех. Считайте сами. Полиция хотела упрятать меня за решетку на все пятнадцать лет, но я не собирался доставлять им такого удовольствия.