Мик Уолл - Black Sabbath. Добро пожаловать в преисподнюю!

– Я подумал: ну все, скотина. Взял лодку, добыл бензина, вылил его на лодку, взял его футболку, которая лежала там, поджег и кинул в лодку. А потом отпихнул от берега. И все. Больше он своей лодки не видел никогда. Я устроил ей викингские похороны.

Гиллан действовал всем на нервы. Он был полной противоположностью серьезному Дио, но не таким хитроумным в своих розыгрышах, как Тони, и, в отличие от Оззи или Билла, старался не становиться их жертвой. Он просто любил пить и хулиганить. Гонки на машине Билла по трассе для картинга посреди ночи, когда он «полностью потерял управление и перевернулся», стали лишь последней записью в длинном списке проступков певца. В другой раз, напившись, они с Ричардом Брэнсоном стали носиться вокруг дома и кидать камни в окна. А Билл, который только недавно бросил пить, в отчаянии наблюдал за буйными выходками. Он твердо решил, что запишет барабанные партии и уйдет.

Born Again стал для Black Sabbath альбомом разряда «или-или». Вы либо любите его за необычную тематику, мрачную и нереальную, либо ненавидите за то, что он агрессивно настаивает, чтобы его принимали серьезно, несмотря на наспех собранный состав. По иронии судьбы Дио – знаменитый своими готическими рок-эпосами – на последних записях с Sabbath вел группу в куда более мелодичном, мейнстримовом направлении, а вот Гиллан – снискавший не меньшую славу как исполнитель, покачивающий бедрами и поющий блюзы о плохих девчонках, – вернул обратно к хоррорно-фэнтезийным корням.От церковного органа, который наползает, словно туман, во вступлении к открывающему треку (скоростной Trashed с автобиографическим текстом о той ночи, когда певец разбил машину Билла), до сознательно пугающего двухминутного инструментала под названием Stonehenge (его автором, пусть это нигде и не указано, был Джефф Николлс, который посетил знаменитую достопримечательность во время перерыва в записи). Затем идет шумная Disturbing The Priest, где Гиллан так хохочет, что в дрожь бросает, а текст опять-таки основан на происшествии, случившемся в «Мэноре»: местный священник однажды утром постучался в дверь и пожаловался на постоянный шум, исходящий от дома днем и ночью. Это были Black Sabbath на вершине своей несносности. Там, где это работало хорошо, оставались вполне убедительные следы крови. Например, на коротком инструментале The Dark, написанном Гизером и похожем на спецэффекты из дома ужасов, который непосредственно переходит в брутальную Zero The Hero, резкой отповеди о «нуле», чья «голова намертво прибита к телевизору», но «каналы переключает чужая рука», так что он, очевидно, не заслуживает ни йоты симпатии. А вот там, где работало не очень – например, на следующей песне, Digital Bitch, повествовавшей о «самой богатой сучке в городе», чей «большой жирный папаша – денежная машина», с квазипанковскими криками на припеве и незатейливым ритмом, казалось, что мы вернулись на территорию Dirty Women. Больших, плохих и совершенно равнодушных. Знаменитое чувство юмора, отличавшее тексты Гиллана, его, похоже, покинуло. Когда позже возник слух, что эта песня – о Шэрон Осборн, они, конечно, все отрицали. Впрочем, о ком бы эта песня ни была на самом деле, чувство обиды в ней звучит на удивление реальным.

Самая лучшая песня альбома, которая дает представление о том, куда бы смог дальше пойти этот состав, если бы хоть кто-то считал его не просто одноразовым проектом, – это великолепный заглавный трек: отлично продуманная вещь, с ритмом, напоминающим похоронную процессию, и поднятая на совершенно новые эмоциональные высоты потрясающим вокалом Гиллана, который использовал все свои «дипперпловские» трюки, от странных сладкозвучных криков до полузадушенных фраз, сказанных словно в сторону. И здесь к ним прибавилось что-то еще, что-то совсем другое, что ему никогда раньше не удавалось, почти реальное чувство искреннего отчаяния и умирающих страстей, которые вдруг снова загораются и в последний раз вспыхивают ярким, прекрасным пламенем, прежде чем окончательно погибнуть. Послание этой песни предназначается тем, кто «пользуется нами ради денег и славы», и звучит так, словно написано чем-то настоящим, а не бутафорской кровью, залившей весь остальной альбом.

Оставшаяся пара треков – стандартный рок-номер Hot Line и медленная баллада Keep It Warm (последняя посвящена тогдашней подруге и будущей жене Гиллана, Брон) – выглядят именно тем, чем являются: слащавыми попытками подружить звучание Гиллана – теплое, дружелюбное, «для всех» – и изуродованную личину Black Sabbath, медленную, тягучую, хеви-металлическую. Результатом стали песни-полукровки, которые на самом деле никому не нужны.

В конечном итоге все это было не важно. К августу 1983 года, когда вышел Born Again , в Black Sabbath снова начались неурядицы. Альбом, может быть, и вернул группу в Топ-5 британского хит-парада, но продажи были хуже, чем у альбомов с Дио. Билл Уорд к тому времени тоже ушел; он стал жертвой, как он позже выразился, «страха ожидания», который ему «не нравился». На самом же деле он просто не выносил всех остальных. Тони по-прежнему не слезал с кокаина, а Гиллан себя не контролировал из-за алкогольных паров. Остальные внешне отнеслись к этому с пониманием – «Билл был очень болен», – говорил Гиллан, – но Айомми и Батлер в приватных разговорах лишь закатывали глаза: «Ну вот, опять началось». У Билла, впрочем, не оставалось никакого иного выбора, учитывая обстоятельства. Для него триумфом стало уже то, что он записал альбом совершенно трезвым и в своем уме. «Мне это удалось впервые в жизни». В 1980 году «я ушел, и мне стало очень стыдно. А вот уходя в 1983 году, я принял правильное решение. Я знал, что теперь начну новую жизнь и буду смотреть, куда она меня заведет».

Вернувшись домой в Америку, он буквально через три недели снова запил.

Группе без него, впрочем, было не лучше. Когда объявили, что Билла заменит в Sabbath барабанщик ELO Бив Бивэн, группа окончательно утратила остатки доверия, которым еще пользовалась со стороны упертых фанатов рока. Бивэн был хорошим барабанщиком, а ELO в конце семидесятых была одной из самых крутых групп мира. Кроме того, он был старым приятелем по Бирмингему, так что, по крайней мере, на бумаге подходил идеально. Но в умах поклонников рока – и критиков – между группами вроде Black Sabbath и ELO лежала непреодолимая пропасть. Тони Айомми и Гизер Батлер тоже наверняка знали об этом. Но, как и в случае с приглашением Гиллана и возвращением, пусть и временным, Уорда, решение принимал в первую очередь Дон Арден, а ему требовалось «громкое имя».

– Бив был замечательным парнем, – настаивал Дон. – Им повезло, что он пришел.

Музыкальная пресса была иного мнения. Сначала Deep Sabbath, а теперь вообще, получается, Electric Black Purple?