Стив Малинс - Depeche Mode [litres]

В конце 1985 года команда начала работу над новым альбомом, который по замыслу Гора должен был стать «намного тяжелее и мрачнее». Дэниел Миллер предложил записать пластинку одной беспрерывной четырехмесячной сессией, включая интервал, который они проведут в Ганзе. «Я тогда был под очень сильным влиянием немецкого режиссера Вернера Херцога, – рассказывает Миллер. – Все эти фильмы были исторические, люди буквально проживали их, и это был очень интенсивный метод работы. У нас не было никаких выходных, и это был именно тот метод работы, который я принимал в то время. Частично поэтому результат получился очень насыщенным». Гарет Джонс, энергичный сопродюсер альбома, вспоминает: «16 недель в студии – это очень долго. И очень стрессово. Мы работали без выходных, поскольку мы решили, что проживем этот альбом. Фактически, единственный выходной был во время нашего полета из Лондона в Берлин. Семь дней в неделю для всех нас – это был долгий и изнурительный опыт. Запись Black Celebration была монументальным процессом, я никогда ни до, ни после не делал ничего подобного». Крис Карр вспоминает тягучие дни в Ганзе, прошедшие в наркотическом кумаре. «В записывающей комнате в Ганзе все было пропитано наркотическим дымом, хотя я и не думаю, что наркотики как-то повлияли на музыку. Но они определенно влияли на атмосферу в студии, и, возможно, это отфильтровывалось на запись. К концу ребята уже были на взводе из-за четырех стен, в которых они были заперты, но я помню, как никто не хотел покидать студию, они были сосредоточенными на работе. Либо же болтающими и курящими траву, пока Гарет работал. Дэйв все еще находился в своей трезвой фазе, но он был крайне забавен из-за этого, отыгрываясь на всех нас по очереди. Помню, что Алан вылез из своей раковины намного больше. Он не был особенно открытым человеком, но я увидел его более свободную сторону. Он казался тогда полноправным членом стаи. Флэтч порой беспокоился, что все начинает подвисать. Он все еще был героем всеобщих шуток, это по-прежнему было смешно на той стадии. Позже перестало, когда все стало чуть более обидным. Дэниел постоянно был рядом, как некий надзиратель за качеством, наблюдающий за музыкой».

Однако Миллер отдавал себе отчет в едва уловимых изменениях своего статуса в моменты, когда он, Джонс, Уайлдер и Гор не соглашались в звучании, организации процесса или дальнейшем продвижении. «Алан стал очень хорошо разбираться в студийной технике, но мне кажется, что мы меньше стали соглашаться в работе над этим альбомом, чем было раньше, – заключил босс Mute. – Частью проблемы было и то, что сам Мартин так до конца и не решил, в каком направлении он хочет “вести” свою музыку. Это был не самый попсовый альбом, и возникали некоторые сомнения на этот счет – правильный ли это путь и действительно ли это то, чем мы должны заниматься? Также Гарет был намного более вовлечен в работу над альбомом, чем раньше, отчего наши роли еще больше размылись. Мы были вместе каждый день и потихоньку начали наступать друг другу на ноги. Такого у нас еще не было. За последние несколько лет я был единственным, кто приходил с идеями и организовывал весь рабочий процесс. С моей перспективы кажется, что у Винса была такая любовь к работе в студии, которой не было ни у кого из оригинальных членов группы. Им не нравилось ковыряться в технике и экспериментировать. К концу работы над Some Great Reward и конкретно Black Celebration Алан заполнил собой роль этого помешанного студийного работяги, которую обычно исполнял я. Мы были теми парнями, которые работают поздно ночью, пока другие играют в пул или читают журналы. Моя позиция стала менее определяющей, хотя я по-прежнему имел очень весомый голос. В общем, я думаю это создало много напряжения. В связи с этим мы все по-слетали с катушек, из-за постоянного нахождения вместе в замкнутом пространстве, я еще и компанией управлял параллельно, постоянно совершая кучу звонков в Лондон с самого утра. Все это привело и к моему личному стрессу, и, само собой, временами я мог быть чрезмерно темпераментным в студии. Но, я думаю, это хорошо в данном случае. Музыка должна быть эмоциональной. Если вы не полностью эмоционально вовлечены в процесс, то вы не чувствуете ее».

Крис Карр: «Дэниел может быть трудным персонажем. Вот он застенчивый, а через минуту слишком темпераментно давит мнением, может быть щедрым и уступчивым, а может вцепиться в идею намертво. Он очень противоречивый человек. Я никогда не слышал, чтобы он сказал “так не будет” или “ты не можешь этого сделать”. Но тем или иным образом “депеши” всегда догадывались, поддерживает ли он их в данный момент или не согласен. Он был скорее старший брат, чем отец».

Алан Уайлдер чувствовал, что некая прозрачность мнений была утеряна во время создания темной атмосферы Black Celebration : «Когда к решению проблемы прибавляется слишком много дополнительных голосов, проблема только больше становится. Поначалу у меня не было весомого голоса в группе, это становление заняло много времени. Также было непросто узнать Дэниела, такого человека быстро не поймешь. А дальше это было уже больше вопросом сложения Дэниелом с себя полномочий абсолютного контроля, когда мы как раз становились все более весомыми в принятии решений. Он попросту постепенно отпустил работу над этими альбомами в свободное плавание. Он сознательно позволял нам занимать более активные роли в работе, раз уж мы стали опытнее. Но на этом альбоме все было несколько сложнее, поскольку, я полагаю, мы были на переходной стадии в понимании роли Дэниела в студии».

Возможно, все это было ключом к будущим творческим высотам и пониманию собственных возможностей, которые прочувствовали Depeche Mode, сделав Black Celebration одной из своих лучших и самых значительных работ, определенно выйдя на свой творческий максимум в 1986-м. Суровые условия рождения альбома создали ощущение панорамной клаустрафобии – словно чей-то мир целиком был сжат в очень маленьком месте. Это был своего рода звуковой эквивалент фильма Вольфганга Петерсена «Подводная лодка» 1981 года, где практически все действо происходило в интерьере немецкой субмарины, патрулирующей Атлантику. Как сказал один критик, «неизменное и парадоксальное чувство спектакля разворачивается в фильме еще более динамично за счет разрывания швов собственной клаустрофобии». И хоть Миллер и Джонс признавали крайне медленный прогресс в работе над записью, в конце концов их эксперименты со звуком пробили землю, создав что-то новое. Миллер: «Когда мы настраивали студию в Ганзе, Гарет делал потрясающие технические штуки с микрофонами и дошел до того, что создал новый эффект, целую структуру, очень громко играя на синтезаторах через ПА из другой студии».