Стив Малинс - Depeche Mode [litres]

Depeche Mode записывали свой следующий альбом – Violator – когда с ними связались сотрудники журнала The Face с предложением полететь в Детройт и создать что-нибудь совместно с местным техно-инноватором Дерриком Мэем. Некоторые британские группы и исполнители, например The Human League, Гэри Ньюман, Soft Cell, New Order и Depeche Mode оказали большое влияние на развитие техно, электро и хаус музыки. По правде говоря, в данном случае Kraftwerk были куда более значимы, чем все вышеперечисленные коллективы, но, как говорится, невероятный и увлекательный музыкальный путь из Базилдона в Детройт определенно стоил того, чтобы его открыть. Сливки американской танцевальной музыки несколько раз отмечали влияние Depeche Mode на развитие их стилей. Деррик Мэй, более всего известный благодаря проекту Rhythim Is Rhythim, объясняет: «Они установили стандарт. В Америке они могли удовлетворить любого слушателя, от таких парней, как я, хардкорного фана танцевальной музыки, до стадионной толпы. Они всегда появлялись в правильное время, правильно звучали, и они даже не специально это делали. Просто танцы были у них в крови».

Кевин Сондерсон из Inner City провозгласил трек «Get The Balance Right» первой в мире хаус записью – неплохо для композиции, которая не нравилась своим же создателям в свое время. «Я ставил “депешей”, когда работал диджеем, – вспоминает Сондерсон. – Еще даже до того, как я узнал название группы. Их музыка была очень актуальной, например такие композиции, как «Strangelove». Мы были под большим влиянием от их звучания. Настоящий прогрессивный дэнс, и прямо чувствовалось, что он еще и европейский. Это была чистая и очень удобная для танцев музыка». Хуан Аткинс из группы Cybotron and Model 500 заявлял: «Мне нравились Depeche Mode. «Get The Balance Right» была отличной танцевальной композицией, оказавшей большое влияние на музыкантов Детройта. Они были частью той волны европейской музыки, которую мы активно крутили по радиостанции W-LBS в начале 80-х». Еще один детройтский техно герой, Карл Крейг: «Помню, как услышал «Lie To Me» в первый раз. Она капитально мне крышу сорвала. Группы вроде Yazoo, Visage и Depeche Mode дали основной импульс многим здешним техно-парням». Фрэнки Наклс, диджей в чикагском клубе Warehouse, где собственно и зародился термин «хаус», частенько ставил «Just Can’t Get Enough». Коммерчески полезный Тодд Терри также называл их своей любимой танцевальной группой. Дэйв Гаан, предпочитавший всему этому техно-андеграунду музыку Эла Грина или Марвина Гея, с недоверием относился ко всей этой похвале в конце 80-х. «Не думаю, что было много случаев в поп-музыке, когда белая музыка влияла на черную. И мы, конечно, очень польщены, но не до конца всего этого понимаем. Потому что наша музыка такая же белая, как и раньше, она очень европейская и не созданная для танцев». Джон Фоккс, чей дебютный альбом Metamatic стал культовой классикой в техно-кругах, задумывался над этим странным поворотом в поп-культуре. «Это интересно, никто и предположить не мог, что синти-поп станет частью черной музыки. Оглядываясь назад, меня это особо не удивляет, поскольку я всегда считал синти-поп чем-то вроде белого городского блюза. И я думаю, что черная американская публика так быстро все это подхватила, поскольку пыталась избавиться от американского звучания. Музыка была для них очень европейской, экзотичной и действительно запоминающейся. Как и Дэйв Гаан, недавно реабилитированный Гэри Ньюман был польщен, но при этом озадачен таким соединением электро-попа с минималистичными правилами повторений, свойственных для техно: «Эти люди будто взяли чисто электронные, футуристические аспекты моих альбомов и стали их использовать, как очень маленькую часть их общего стиля и подхода».

Гор: «Я думаю, что это свидетельствует о многообразии нашей музыки за все эти годы. О нашем влиянии говорили люди из техно, из хауса, индастриала. В нашей музыке много элементов. Думаю, что для всех этих ребят из техно и хауса самым важным было то, как мы делали свою музыку. Тот факт, что мы были электро-группой, одной из первых». Однако музыкант также отмечает: «Половина каждого нашего альбома состоит из атмосферных баллад. Всю нашу карьеру нас считают танцевальной группой, и я нахожу это забавным, потому что хотел бы я посмотреть на того, кто сможет под такое танцевать. Вы попросту не сможете. Я люблю танцевать и люблю танцевальную музыку. И мы всегда пытались работать с интересными людьми ради создания ремиксов на наши синглы, но для меня это никогда не было самым важным». Но, несмотря на свое слегка ошеломленное отношение к техно, группа согласилась на предложение Face, и их интервьюировали совместно с Дериком Мэеем в Детройте.

«Да они выканючивали это у нас, – гримасничает Уайлдер. – Задача была такая: “Вы, ребятки, летите в Детройт, встречаетесь с Дериком Мэем, делаете вид, что давнишние друзья и обсуждаете техно”. Наш пресс-секретарь согласился. А я такой: “Что за Деррик Мэй?” Мне не хотелось переть через пол-мира и изображать дружбу с этим чуваком. Но именно это мы и сделали. Мы все приперлись к нему в квартиру и изображали, что так и надо. Деррик Мэй был ужасен, я ненавидел его. Он был самым надменным козлом, которого я только встречал в своей жизни. Он отвел нас в комнату, где у него была обустроена студия, и сыграл нам свой трек, и это было очень отстойно». Тем не менее, стильная и безалкогольная ночная жизнь Детройта стала откровением для группы. «Когда мы поехали в Детройт в 1990-м, Мэй отвел нас в Music Institute (легендарный, но ныне не функционирующий техно-клуб), – вспоминает Флетчер. – Мы зашли внутрь, а там были только черные. Но это были самые красивые люди, которых мы когда-либо встречали». Гор вмешивается: «Они все выглядели, как кинозвезды». Флетчер: «Привлекательные мужчины и красивые женщины, все хорошо одетые. Не было ни наркотиков, ни даже алкоголя. И все они хотели наших автографов… Но центр Детройта пустовал. Полностью пустой. Пустые дома, массивные здания и широкие улицы. Все убегали в пригород… Посещение Детройта – это одно из самых потрясающих воспоминаний о моем периоде в Depeche Mode. Внезапно ты принят в практически инопланетной социальной группе, а ты ведь даже не ожидал, что им понравятся наши записи». Большую часть 1989-го новоназванные «пионеры танцевальной музыки» провели в «тишине», работая над новым альбомом. Они хотели, чтобы Дэйв Баскомб работал над пластинкой, но он уже был занят альбомом группы Tears For Fears, поэтому им пришлось искать кого-то на стороне. Дэниел Миллер предложил кандидатуру Марка Эллиса, который работал звукорежиссером и продюсером с группами лейбла Mute с начала 80-х. Он успел посотрудничать с такими исполнителями, как Ник Кейв, Cabaret Voltaire, Soft Cell и Renegade Soundwave, но единственное, что его связывало с Depeche Mode, был ремикс на трек «Stripped», выпущенный тремя годами ранее. «Я был самонадеянным пацаном, а они – царями горы, – смеется Эллис. – Я был их большим поклонником. Когда я впервые получил звонок от Дэниела Миллера по поводу работы с Mute, первым делом я сразу подумал: “Вау, он хочет, чтобы я работал с Depeche Mode!” Но в тот раз это оказался Ник Кейв». Уайлдер описывал Марка, как «нормального, прущего, как поезд парня», который был очень умелым в управлении студийным оборудованием и создании крутого звучания их синтезаторов. «Неряшливый очкарик, поначалу совсем не вызывающий доверия, – усмехается Уйалдер. – Несколько раз совершал набег на холодильник, а после заваливался на диван и начинал с умным видом что-то вещать. Так и родилась наша новая продакшн-команда». В итоге сложились очень успешные, идеально работающие отношения, в которых Эллис постоянно выдавал технические ноу-хау, в то время как музыканты были полностью сосредоточены на аранжировках и структурах своих песен. «Таким образом, в то время наша группа по-настоящему заработала, – заключает Уайлдер. – Мы наконец-то поняли, что у каждого из нас разные роли и перестали пытаться всем коллективом делать одни и те же вещи. Заключили некое негласное соглашение в группе, исходя из которого мы собирали общие идеи для начала трека. Потом Флетч и Март уходили и возвращались со своим мнением только тогда, когда мы уже какое-то время резюмировали все в работе».