Вадим Эрлихман - Дракула

О том, что делать с самой Валахией, султан, похоже, не слишком задумывался. Одни историки считают, что он собирался превратить ее в пашалык, обычную провинцию империи, и только храбрость Дракулы и его военное искусство спасли валахов от отуречивания. Другие утверждают, что Валахия и соседняя Молдова были нужнее туркам как буферные государства, которыми они в конце концов и стали. Их завоевание неминуемо привело бы к конфликту с Польшей, которую Порта пока что рассматривала как союзника в борьбе с Венгрией — своим главным врагом на западе. Оккупация румынских предгорий и болот, где не было ни крупных городов, ни крепостей, могла только отвлечь турецкие силы от противоборства с венграми. Гораздо важнее для них был контроль над Дунаем — магистральным путем торговли и переброски войск. Эту задачу осуществляла цепочка крепостей — Килия, Тигина, Рущук, Джурджу, Никополь и другие, — но события 1462 года показали, что валахи достаточно легко могут захватить их, перекрыв Дунай для турок. Решением проблемы была уже не раз опробованная турками замена враждебного князя Валахии на дружественного. То, что этим последним был Раду, к которому султан питал самые теплые чувства, только разжигало его стремление поскорее посадить любимца на валашский трон.

Для осуществления своих планов Мехмед собрал в Эдирне громадную армию. Историки единогласно утверждают, что никогда еще под бунчуком султана не собиралось столько воинов, но в оценках их численности расходятся. Михаил Дука говорит о 150 тысячах воинов, Лаоник Халкокондил о 250 тысячах, турецкие хронисты — даже о 300 тысячах. Скорее всего, это преувеличение, и ближе к истине хорошо информированный венецианский дипломат Пьетро ди Томмази, сообщавший своему правительству, что турецкая армия достигает 80 тысяч человек, не считая все время подходящих новых отрядов. Но сколько бы у Мехмеда ни было людей, силы Дракулы все равно были несравнимо меньше. Тот же Томмази оценивает их в 24 тысячи человек, а другой итальянец, Доменико Бальди, — в 30 тысяч (последняя цифра приводится и в русской «Повести о Дракуле»). Притом большей частью это были необученные крестьяне-ополченцы, а им противостояла элита османской армии — на тот момент сильнейшей в мире.

Турецкий хронист Турсун-бег пишет: «Весной победоносный император, подобный Искандеру, выступил из Эдирне в город Филиппополь (Пловдив) на Дунае, чтобы лично покарать неверного пса Казыклу, отомстить Валахии за ее преступления и водрузить над ней победное знамя ислама. Пока собиралась великая армия из многих областей, султан послал по Черному морю галеры к Дунаю, в город Видин, и весной они подошли к устью Дуная. Всего флот насчитывал 25 боевых трирем и 150 других судов» [83] Cronici turcești. Р. 121. .

Подробнее подготовку к походу описал тот же Халкокондил: «Когда император Мехмед узнал, что князь Дакии убил его послов вместе с Хамзой, высокопоставленным чиновником Порты, преданным смерти без всяких переговоров, он сильно обозлился, что можно понять, и решил не оставлять это злодеяние безнаказанным и не медлить с наказанием людей, убивших его посланцев. Он не стал просить у князя Дакии никаких объяснений, разозленный еще и тем, что этот князь со своими людьми пересек Дунай, убил многих его подданных и вернулся домой невредимым. Но из всего этого он счел самым серьезным то зло, что было сделано с его послами. Поэтому он обратился ко всем своим высшим чиновникам, приказав им прибыть в столицу с войсками и вооружением, поскольку он намерен начать войну. Так он начал готовить поход против Дакии.

Как только его армии подготовились к войне, император немедленно ранней весной двинулся в поход на даков. Говорят, что его армия была очень большой, уступая только той, что император прежде повел против Византии. Лагерь его был красивее всех других лагерей и лучше их оснащен оружием и припасами, и армия достигала числом 250 тысяч человек. Это можно было узнать у перевозчиков, переправлявших войска через Дунай — они купили это право у императора за 300 тысяч гальбенов и, как говорят, хорошо заработали на этом. По суше войско шло из Филиппополя, а на море 25 трирем и 150 лодок двинулись к Дунаю, собираясь причалить в Видине. Император приказал всем кораблям в Черном море тоже направиться к устью Дуная для перевозки войск» [84] Laonikos Chalkokondyles. The Histories. V. 1. P. 379. . Говоря о ранней весне, греческий историк поторопился: сборы столь многочисленного войска заняли никак не меньше двух месяцев, и в поход султанское войско выступило только 17 мая.

Понимая, что без помощи извне он не сможет остановить противника, Дракула принял меры для защиты населения. Крепостей в Валахии не было — их роль выполняли горы и леса, которые воевода постарался использовать как можно эффективнее. Лаоник Халкокондил пишет: «Как только даки осознали, что император идет на них, они увезли своих жен и детей, одних в горы Брашова, других — в городок (пропуск в тексте — вероятно, историк имел в виду Бухарест, но не знал его названия. — В. Э. ), который был со всех сторон окружен болотами и отлично защищен ими. Многих женщин увели в леса, где люди приезжие и не знающие тех мест с трудом находят дорогу, ибо леса эти необъятны, густо поросли деревьями и почти непроходимы. Отправив своих детей и жен в безопасное место, сами даки собрались вместе, чтобы следовать за своим князем Владом» [85] Ibid. Р. 381. .

Военные приготовления турок вызвали беспокойство в Европе; между столицами, загоняя лошадей, метались гонцы. Всех интересовало, куда двинется грозный султан, уже прозванный Завоевателем — в Венгрию, на Белград, на Рим? Мехмед сам старался поддерживать интригу, пустив слух, что он двинет войска на Белград, чтобы отомстить за поражение 1456 года. Поверив этому, венгерские магнаты бросились вывозить имущество из районов, близких к Дунаю. Король Матьяш отправил к Белграду отряд конных стрелков и, по слухам, сам собирался поехать туда. Об этом 28 мая писал новому дожу Венеции Кристофоро Моро посол в Буде Пьетро де Томмази, оговариваясь: «Сделает он это или нет, я сказать не могу. Мне известно, что светлейшему королю Венгрии очень недостает денег и взять их ему в ближайшее время негде. Потратить на другие цели деньги, предназначенные для выкупа короны у светлейшего императора, или отчеканить другие он не может, а здесь без денег нельзя сделать ничего».

Венецианец знал, о чем пишет: Матьяш израсходовал огромные деньги на войну с Фридрихом III и на выкуп у него короны, поэтому не мог собрать большое войско. С небольшими силами воевать с громадной османской армией он не собирался — в конце концов, Дракула был не его вассалом, а турецким, вот пусть турки с ним и разбираются. Даже если они захватят Валахию, на возню с этим непокорным народом в тамошних горах и болотах у них уйдет несколько лет. А за это время Матьяш накопит денег, вооружит большую армию, получит обещанную помощь от императора и папы — тогда весь мир увидит, кто был прав! Должно быть, так и думал король Венгрии, отвечая на невысказанные упреки своих придворных и собственной совести. Во всяком случае, когда на рубежах Валахии разразилась война, королевская армия не двинулась с места и ничем не помогла соседям.