Джей Вэнс - Элегия Хиллбилли [litres]

Выбирая подарки, я всегда напоминаю себе: как бы низко ни стоял я на социально-экономической лестнице, всегда будут те, кто ниже меня: не у всех детей есть щедрые бабушка с дедушкой, а некоторые родители ради коробок под елкой готовы пойти на кражу (лишь бы не брать кредит до зарплаты). Такие мысли, между прочим, неплохо тонизируют. В моей жизни дефицит сменился изобилием, и подобные моменты заставляют задуматься, какой же я все-таки счастливчик.

И все же, совершая покупки для малообеспеченных детей, я неизбежно вспоминаю о своем детстве и о том, какую опасность таили для нас рождественские подарки. Каждый год родители по всему нашему округу затевали ритуал, совершенно непохожий на традиции в моем нынешнем, материально благополучном окружении: во что бы то ни стало они пытались «обеспечить детям достойный праздник», который измерялся щедростью подарков. Если к вам вдруг за неделю до Рождества заглядывали гости, а под новогодней елкой было пусто, то приходилось оправдываться: «Мать еще не ходила по магазинам» или «Отцу в конце года должны дать большую премию, и нам накупят целую гору подарков». Так мы прикрывали печальную истину: что мы бедняки, и коллекционными фигурками черепашек-ниндзя этого не исправить.

Независимо от финансового положения наша семья каким-то образом умудрялась тратить на праздник больше, чем мы могли себе позволить. Кредиток у нас не было, но всегда можно найти выход. Можно написать на чеке более позднюю дату, чтобы его не удалось обналичить, пока на счету нет средств (давно известный прием). Можно взять краткосрочный заем до зарплаты. Или, в самом крайнем случае, одолжить денег у бабушки и дедушки. Помню, как зимой мать не раз умоляла Мамо и Папо дать ей взаймы денег, чтобы у внуков был «достойный праздник». Они не были согласны с маминым представлением о Рождестве, но в конечном счете неизменно уступали. И пусть в последний день, но под нашей елкой обязательно взгромождалась гора коробок с самыми модными и дорогими игрушками, хотя семейные сбережения после этого стремились к нулю и уходили в минус.

Когда я был маленьким, мать с Линдси буквально сбились с ног, разыскивая Тэдди Ракспина [76] Тэдди Ракспин – один из самых популярных мультипликационных персонажей в США. Получил известность после мультсериала 1985 года. Тогда же появилась аниматронная игрушка: плюшевый медведь со встроенным плеером, который умел открывать и закрывать рот, «рассказывая» сказки. – он пользовался такой популярностью, что все игрушки буквально смели с полок в первые же дни. А еще он был ужасно дорогим, и я в свои два года все равно не оценил бы подарок. Однако Линдси до сих пор помнит, как они весь день напролет бегали по магазинам. Наконец матери кто-то подсказал, что один парень готов перепродать игрушку с большой наценкой. Они с Линдси помчались к нему домой, чтобы добыть ту единственную вещь, которая отделяла меня от счастливого Рождества. О старине Тэдди я помню только одно: что, когда нашел его несколько лет спустя в дальнем углу гаража, он был весь в соплях и рваном свитере.

Благодаря праздникам я узнал о налоговых вычетах, когда бедняки в начале года получают от государства небольшую подачку, чтобы закрыть рождественские долги. «Мы можем себе это позволить, потом заплатим налоговым чеком» – такова была наша рождественская мантра. Правда закрыть долги удавалось далеко не всегда. Порой, когда в начале января мать ходила в налоговую, случались неприятные казусы. Были случаи, когда дядюшка Сэм не мог покрыть наши расходы, сумма «кредита» оказывалась ниже наших расчетов, и тогда весь месяц мы жили впроголодь. Январь в Огайо – довольно депрессивное время.

Я думал, что богачи празднуют Рождество так же, как и мы, разве что меньше волнуются из-за расходов и могут позволить себе более дорогие подарки. Однако после рождения моей двоюродной сестренки Бонни в доме тетушки Ви воцарилась совсем другая атмосфера. Отчего-то ее дети получали более скромные подарки, нежели в свое время мы. Тетушка не пыталась превзойти очередной лимит в двести – триста долларов на каждого ребенка, не боялась оставить детей без очередного новенького гаджета. В одиннадцать лет Бонни и вовсе попросила отдать ее подарки нуждающимся детям Мидлтауна. Родители, как ни странно, согласились: они не измеряли семейный праздник стоимостью подношений, которые получит их дочь. И родители Юши тоже – моя жена, например, в детстве часто получала в подарок обычные книги.

В общем, если разделить две эти группы согласно их представлениям о празднике – богачи и бедняки, образованные и необразованные, высший класс и рабочие, – вы получите два совершенно разных мира. «Перебежчик» из одной группы в другую, я, как никто, понимаю разницу.

Иногда я смотрю на представителей элиты с почти первобытным презрением. Недавно один из моих знакомых использовал в речи слово «конфабуляция» – а я с трудом удержался от крика. Но надо отдать им должное: их дети счастливее и здоровее, они реже разводятся, чаще ходят в церковь и дольше живут. Короче, дают нам сто очков вперед!

Мне удалось избежать самого негативного влияния моей культуры. Хотя в новой жизни мне порой непросто, жаловаться не буду: в детстве я не смел о таком даже мечтать. И в том, чтобы эти мечты стали явью, свою роль сыграли многие люди. На каждом этапе я находил себе помощников, друзей и наставников.

Я часто думаю: что бы со мной стало без них? Вспоминаю свой первый год в старшей школе, когда я чуть было не покатился по наклонной, то утро, когда мать пришла к бабушке, требуя от меня сдать анализ мочи. Или те дни, когда по бумагам у меня было два отца: родной и приемный, а в реальности я не видел ни одного, и эту роль решил на себя примерить Папо, став мне лучшим отцом на свете. Или те месяцы, что я провел с Линдси, вынужденной в свои юные годы взять меня на воспитание, пока наша мать лечилась от наркозависимости. Или когда Папо тайком провел нам в дом телефонную линию, а аппарат спрятал у меня в ящике с игрушками, чтобы Линдси могла в любую минуту позвонить Мамо и позвать ее на помощь. Я вспоминаю о том, как близко находился к краю пропасти, и по спине бегут ледяные мурашки. Все-таки я счастливчик.

Недавно я обедал с одним парнишкой, который в свои пятнадцать лет очень похож на меня прежнего. Мать Брайана, как и моя, подсела на наркотики, а с отцом у него отношения не сложились. Он приятный, спокойный, с добрым сердцем. Всю жизнь прожил в Кентукки; и обедали мы в местном ресторанчике быстрого питания, потому что других приличных мест в городе просто нет. Пока мы болтали, я заметил некоторые странности, на которые мало кто обратил бы внимание. Брайан, например, не захотел делиться со мной молочным коктейлем, что было необычно для мальчишки, в конце каждой фразы добавляющего «пожалуйста» или «спасибо». Он быстро расправился со своей порцией и стал шарить по залу взглядом, явно не решаясь о чем-то попросить. Я похлопал его по плечу и спросил, не заказать ли еще чего-нибудь. «Д-да, – робко вымолвил он, опустив глаза. И почти шепотом добавил: – Можно мне еще картошки фри?» В 2014 году в одной из самых богатых стран мира подросток голодал, но боялся попросить добавки. Помилуй нас, Господь!