Гарольд Шехтер - Принцесса ада [litres]

Но худшее, если верить безымянному автору, было еще впереди. Лавка Питера разорилась, и ему «пришлось опять заняться прежним ремеслом – глотать шпаги. Однажды, при большом стечении народа, погружая лезвие внутрь тела, великан поскользнулся и упал. Острие пронзило его внутренности, и он в страшных мучениях скончался на глазах у малышки Беллы».

В конце этой будоражащей воображение читателей главы автор задавался вопросом, который в то время широко обсуждался в обществе: в какой мере серийный убийца формируется воспитанием и насколько преступное поведение человека определяется его природой. «Что заставило женщину обезглавить больше двадцати пяти человек – мужчин, женщин, детей? Наследственность или ужасные детские впечатления превратили милого ребенка в кровожадное чудовище с непреодолимой тягой убивать, отсекать руки, ноги и головы своим жертвам?» 12

Почти дословно перепечатанный из газет потрясающий воображение перечень ее преступлений дополняли расцвеченные подробностями небылицы. Разделавшись с обоими мужьями, Белль, именуемая также дочерью шпагоглотателя, колдуньей, сиреной, чудовищем и вампиршей миссис Хайд, чтобы и дальше удовлетворять сжигающую ее жажду крови, «разрабатывает дьявольскую убивающую машину». Первым делом Белль устроила в своем доме тайную комнату. Вскоре после переезда в Ла-Порт миссис Ганнесс наняла каменщика, который построил мнимую коптильню без окон, со звуконепроницаемыми стенами и тяжелой дубовой дверью. Потом хозяйка фермы оборудовала будущую «камеру смерти» крюками для мяса и чаном – «инструментами для приготовления колбас или – для расчленения человеческих тел».

Следующим шагом была покупка «других средств умерщвления: мышьяка, бутыли с хлороформом, острых скальпелей и разделочных ножей». И наконец появился «сад смерти» – «маленькое частное кладбище, чтобы прятать в землю кости невинных жертв». Таким образом, Белль подготовила все необходимое для своего страшного бизнеса 13.

Запустив свой дьявольский план, миссис Ганнесс «разослала по миру сотни писем. Полные страсти и любовного томления, они давали холостякам надежду на брак». И очень скоро «на пламя полетели мотыльки».

В главах, посвященных преступлениям Белль, автор выбирал самые скабрезные эпизоды и описывал их вульгарным языком самых низкопробных книжонок Викторианской эпохи. Вот как представлена история двойного убийства, предположительно случившегося в Рождественский сочельник 1906 года, когда погибли Дженни Олсон и Джон Моу, холостяк из Миннесоты.

Бесшумно, как тигрица, преследующая жертву, дочь шпагоглотателя прокралась в спальню невинной девушки. Ее нежную шею обхватили цепкие пальцы убийцы. Сдавленный стон – высокий, похожий на детский, – и все кончено. Теперь тигрица на цыпочках пробирается в комнату мистера Моу. Из-под пеньюара Белль извлекает крохотный флакон. Опасаться нечего: яд, подсыпанный в стакан с вином, сделал свое дело. На ее лице, страшном как у горгульи, сверкают безжалостные глаза, в предчувствии запаха крови раздуваются ноздри, руки убийцы похожи на лапы хищной птицы. В оклеенной багровыми обоями гостевой спальне «миссис Хайд» упивается видом последних мучений своей жертвы…

И вот Белль уже тащит страшный груз в тайную комнату, бросает трупы на колоду, быстро и уверенно срывает с них одежду и заносит над плахой огромное лезвие топора для разделки мяса. Белль действует точно, быстро, уверенно – как хирург; Ганнесс недрогнувшей рукой, без сожаленья, рубит на части стройное тело приемной дочери, которую пестовала с младенческих лет 14.

Вымышленная Белль переносит останки в «сад смерти» и, чтобы скрыть улики, засыпает могилу негашеной известью. «Довершая дело коварной вдовы, она день за днем уничтожала следы преступления – пожирала кости, плоть, волосы».

Едкая известь еще продолжала свою работу, а «преступницу уже с новой силой охватила жажда крови и золота». Взявшись за перо, она принялась сочинять одно из дьявольских любовных писем, а потом «со злорадной усмешкой лизнула марку» и отправила его еще одной случайной жертве.

Затем следовала «новая кровавая драма: щепотка порошка в серебряной ложке, стон, сдавленный хрип, ловкая операция по отделению одних костей от других – так перед подачей на стол повар готовит каплуна, – ночное погребение в маленьком саду. Остальное доделает известь» 15.

Автор утверждал, что Белль Ганнесс совершила двадцать пять раскрытых убийств и, возможно, еще пятьдесят нераскрытых, что на ее фоне померкли злодеяния других маньяков. «Было доказано, что Бендеры, орудуя в Канзасе, умертвили восьмерых. Доктор Холмс, хозяин «замка ужасов», погубил двадцать человек, а многоженец Хох – десять».

Цифры говорили сами за себя, и, по мнению безвестного автора, не было на свете преступника ужаснее, чем хозяйка «фермы смерти» – Белль Ганнесс 16.

В понедельник, 11 мая, седовласый старатель Луис Шульц, прозванный «Старым клондайкером», сооружал промывочный желоб – длинное деревянное корыто, установленное под наклоном к земле. А в это время Джо Максон и другие мужчины, выгребая из подвала золу, сваливали ее около устройства Шульца. На следующий день подогнали водовоз, и Шульц, надеясь отыскать золотые зубы миссис Ганнесс, принялся промывать вынутый из погреба мусор 1.

За время работ на пепелище нашли три мужских хронометра. По серийным номерам удалось установить, что один продавался в Иоле и, скорее всего, принадлежал Оле Будсбергу. Напрашивался вывод, что оставшимися двумя тоже владели жертвы Белль. Шульц, проработав две недели, обнаружил еще пять, то есть теперь их стало восемь 2.

По мнению прокурора Смита, был наконец найден ответ на самый важный вопрос. Прокурор и раньше не верил, что, как считали некоторые, на скотном дворе фермы покоятся останки, по крайней мере, еще десяти человек. И теперь, как утверждал Смит, получено неоспоримое доказательство: тел в земле больше не осталось. Вот как он обосновал свое мнение:

На ферме нашли восемь мужских хронометров. Работники миссис Ганнесс, которые чудом избежали ее тайной комнаты, знали, что она коллекционирует часы. Следует предположить, что они имелись у каждой жертвы и после расправы с очередным женихом Белль забирала их себе.

В результате еще нескольких недель беспорядочных раскопок, организованных шерифом Смутцером, нашли череп, принадлежавший когда-то одному из обезглавленных мужчин, и разрозненные свиные кости, оказавшиеся на деле человеческими. Предсказания прокурора сбылись: новых тел на ферме не обнаружили 4.

В субботу, 16 мая, первое найденное на ферме тело было предано земле.