Эверетт Тру - Nirvana: Правдивая история [litres]

– Мы с Куртом и Кортни прыгнули в машину и поехали в «Kennel Club» на концерт «Melvins», – вспоминает Дебби Шейн. – Все мы зашли в раздевалку, там был Майк Пэттон [солист «Faith No More»]. Он взглянул на Кортни, что-то сказал и засмеялся. Кортни схватила Курта, и они ушли. На следующий день мы встретились за завтраком – Курт, Крист и все остальные. Напротив нас за столом сидели какие-то парни и любовались на то, как «Nirvana» завтракает в модном местечке.

Курту несколько досаждало внимание новых фанатов – как знаменитых, так и безвестных. Ему вообще претило постоянное внимание, он хотел хоть немного избавиться от контроля своей жизни и проводить дни, как всего несколько коротких месяцев назад – принимать наркотики да трахаться.

Но не только у Курта в то время были проблемы – взгляните-ка на интервью Криста Новоселича середины 1992 года.

Крист, в отличие от Курта, смотрел своим демонам в лицо, хотя…

– Я слышал, ты бросил пить…

– Я бросил пить первого января, – смеется Крист. – Перед Новым годом я был в Сан-Франциско. Я уже две недели в турне бухал до чертиков. Как-то я шлялся вокруг гостиницы и стукнулся головой о батарею отопления. Бам! Голову разбил, вся в крови была, и на следующее утро я проснулся и подумал: «Боже, пора бросать эту херню». Я уехал в Австралию, Японию и на Гавайи и не пил три месяца. Потом приехал домой – и тут на меня стало оказывать дурное влияние окружение типа Мэтта [Люкина] и Курта Дэниелсона. Сейчас я не пью, когда играю. Раньше я приходил на концерты совершенно пьяный, но сейчас довольно трезв. Я стал более воздержан.

– Может быть, ты стал больше пить из-за давления успеха?

– Да, все так и было. Пришлось научиться с этим жить; либо наплевать на славу, либо относиться к ней как взрослый мужчина, а не искать спасения. Бегство к выпивке – это старая история. Все люди одинаковы, и реакции у них почти одни и те же.

– Полагают, что «Nirvana» закончит самораспадом.

– Я тут ехал по Сиэтлу и слушал радио. Играли песню «Nirvana». Наверное, нужно было переключиться, но я решил послушать, – смеется он. – И тут диджей заявил: «Вы слышали группу, которую через пять лет не будут звать даже в самые занюханные местные клубы». И я думаю так же. У нас было так много всего. Вышел наш альбом, мы пили, взлетали в чартах, летали в стратосфере, а я, думаю, стал законченным алкоголиком. Но мы отдохнули три месяца, остыли, и все сразу стало нормально.

– Как ты думаешь, успех сильно повредил вашему творчеству?

– Да нет, сейчас всё как раз проще. У меня куча времени, и ничто не отвлекает, потому что об остальном заботятся другие. Менеджеры беспокоятся о группе, бухгалтеры – о деньгах, а я сижу дома и делаю что хочу. Как ни странно, сейчас я чувствую себя свободным. Интересно, это деньги сделали меня свободнее или я просто стал старше, раскрылся и отдохнул?

– Возможно, помогло то, что ты стал меньше пить.

– Да, но иногда вдохновение находило на меня и по пьяни. Оно шло от сердца, и порой получалось неплохо.

– У меня много лет была мастерская по ремонту гитар в Спокане, – рассказывает гитарный техник, – а потом я стал менеджером в эспрессо-баре в Сиэтле. Мне не хватало моих гитар, но коллекция рабочих инструментов все еще была при мне, так что я решил вернуться в этот бизнес.

В январе 1992 года я случайно и по отдельности познакомился со всеми тремя участниками «Nirvana». Сначала я наткнулся на Курта – в «The Vogue», я стоял на входе в «Sub Pop», когда играли «Earth». Кажется, дело было вечером в воскресенье. На парковке случилась какая-то неразбериха – там появился какой-то парень с обесцвеченной блондинкой, она очень громко и оживленно разговаривала, и я удивился, потому что в Сиэтле большинство людей совсем не такие. Она приковывала к себе внимание. Вроде бы с ней была Кэт [Бьелланд из «Babes In Toyland»], и Курт тоже был, но Курт тогда покрасился в рыжий цвет, так что я его не опознал. Они прошли прямо передо мной, и когда он предъявил удостоверение, я увидел фотографию Курта со светлыми волосами и здоровым видом. А сам он выглядел ужасно. Кожа у него была просто кошмарного оттенка, и еще он был жутко косматый. Я поздоровался. Кажется, я поздравил его с тем, что они уделали Майкла Джексона. [«Nevermind» 11 января 1992 года поднялся на первую строчку в США, сместив самопровозглашенного Короля поп-музыки.] Я сказал, что я друг Роба [Кейдера], и мы немного повспоминали старые денечки. У меня был черный «Stratocaster» прямиком из семидесятых под левшу, только что его сделал, и я сказал: «Если тебе понадобится „страт“, то у меня вот есть». Но раз я сказал, что гитара из семидесятых, Курт ответил: «Да зачем она мне?» А ведь она была из клена – но он по этому поводу не особенно восторгался.

Крист и Шелли купили дом рядом со мной, в Гринлейке. Мы заходили по утрам в кондитерскую «Хани бир» выпить кофе. От их дома было совсем недалеко, и мы проходили мимо, когда Крист и Шелли работали во дворе. Как-то мы остановились поговорить, и я спросил Криста: «А кто чинит все то, что вы разламываете?» Он закатил глаза и сказал: «Господи, да никто», – и начал жаловаться, что местные мастерские вечно их подводят. Я подумал, что это забавно: я часто заходил в гитарные магазины, и там постоянно крутили «Soundgarden» или «Pearl Jam», но никогда – «Nirvana». В таких местах панк особенно не ценится. А я уже десять лет чинил гитары и усилки и не мог понять, почему к группе нельзя относиться как к важным клиентам, вот и сказал Кристу: «Если хочешь, я заберу всю эту херню и починю к завтрашнему утру». Кажется, он сказал: «Ты спятил, но давай!» Так я и сделал: сел в машину и отправился по всем мастерским, забрал их сломанное оборудование и всю ночь ремонтировал его сам.

Выждав, пока Крист проснется, я позвонил. Он удивился, что я со всем справился, и мы начали вместе тусить. Они были вегетарианцами и вообще новенькими в районе, а мы открыли вегетарианское кафе, к тому же в ожидании утренних электричек мы могли поболтать о политике, рок-группах и электрогитарах. Мы с Кристом починили почти все, что у них дома не работало. Как-то мы ехали по Уоллингфордскому мосту в Кристовом фургоне «фольксваген», и он тут и говорит: «Слышь, парень, а как насчет того, чтобы кататься с нами и чинить нам аппаратуру?» Я согласился, а он ответил: «Отлично, а теперь поедем индейки поедим». Вот и все собеседование при приеме на работу.

Взрыв гранжа был совершенно не похож на то, как его решили изобразить на MTV.

Это были не набитые тестостероном боги рока с голой грудью, которые скулят, как тяжело им живется, потому что до автобуса приходится проходить аж по сто ярдов [282]. Это не были и беззаботные бездельники в стиле сериала «Друзья», как их зачем-то изобразили в таких фильмах, как «Одиночки» или «Неспящие в Сиэтле». Суть была и не в Кортни «Аксель Роуз» Лав и ее муже-неудачнике. Нет. Главным были громкая музыка и дождь. Рвота, смех, полное неведение, где проснешься на следующее утро. Долгие часы скуки, ожидание, пока еще какая-нибудь вонючая группа проверит звук, в «ОК-отеле» и «Вог». Матрасы напополам и поездки в электричках, чокнутые партнеры, которые трахнут тебя не то просто так, не то пивной кружкой по голове. Вечеринки и мексиканское пиво, сладкий кофе и рубашки лесорубов. И хорошая доза здорового цинизма, чтобы через все это пройти.