Георгий Антипин - Третья гвардейская

— Атака должна быть стремительной, решительной и безостановочной, — сказал полковник, покашливая. (Накануне, проводя рекогносцировку, он ходил по болоту и сильно простудился). — А сейчас, товарищи, все по траншеям и окопам, — закончил командир дивизии, — мы с комиссаром и начальником штаба тоже пойдем. Надо с бойцами по душам поговорить.

Вскоре каждый узнал о предстоящем штурме, о том, что от него лично требуется в бою, где и как он должен действовать.

Наступила ночь. Поднялся туман. Под его покровом полки незаметно подошли к подножию высоты. Заняли исходный рубеж для атаки. Тут заговорила наша артиллерия. Лавина огня и стали обрушилась на врага. До самого рассвета гремела мощная канонада. Когда посветлело, все увидели, что лесистая вершина высоты полысела, а проволочные заграждения разбиты вдребезги. [33]

В небо взвились красные ракеты — сигнал атаки. Бойцы устремились вперед. Бежать было трудно. Ноги вязли в торфяной жиже, путались в осоке. Все ближе и ближе вражеская траншея. Еще одно усилие и… Вдруг из дзота почти в упор ударил пулемет. Цепь залегла. Вызвав на помощь артиллерию, командир 666-го стрелкового полка полковник Соколов сам повел бойцов на штурм.

— Как дела? — кричал в телефонную трубку командир дивизии.

— Идет рукопашная в траншее….

— Никакой задержки, только вперед! — требовал полковник Гаген. — Пора Юлдашеву нажать…

В атаку бросился 435-й стрелковый полк. Вперед вырвалась рота старшего лейтенанта Филатова.

Гитлеровцы оценили обстановку и ударили во фланг. Тогда филатовцы кинулись врукопашную и отбросили их. Но противник и не думал отступать. Контратаки накатывались волнами — одна за другой. На каждую из них наши отвечали тоже контратакой, шаг за шагом продвигаясь к вершине.

Шестнадцать раз поднимались уральцы под огнем врага. Встали семнадцатый раз, и в самый разгар боя упал, сраженный пулей, старший лейтенант Филатов. Растерялись было бойцы. И вдруг вперед выскочил красноармеец Иван Немцев.

— Слушай мою команду! — крикнул он. — За мной — вперед!

Бойцы ударили с новой силой.

Еще один нажим, и стрелковые полки майора Юлдашева и полковника Соколова ворвались на вершину. Над высотой взвилось Красное знамя.

Увидев это с наблюдательного пункта, Гаген приказал телефонисту вызвать командира корпуса. Устало доложил: [34]

— Товарищ генерал, высота наша.

— Надеюсь, высота будет удержана? — вопрос был приказом.

— Удержим, — ответил командир дивизии, — без приказа не отойдем.

Запахнувшись в шинель, полковник пошел на передовую.

Теперь уже гитлеровцы штурмовали высоту. Беспрерывно била артиллерия, бомбили «юнкерсы». В наступление бросилось сразу несколько отборных полков. Когда фашисты начали было теснить наших бойцов, когда сдержать немцев, казалось, уже было невозможно, — полковник Гаген сам повел уральцев в контратаку. И гитлеровцы не выдержали напора.

Сражение за высоту шло несколько суток подряд. Дивизия отвлекла на себя значительные силы врага, рвавшегося к Ельне. Было уничтожено около двух тысяч эсэсовских солдат и офицеров, нормальное движение эшелонов противника по железной дороге нарушено.

Но силы дивизии иссякали. Нужно было залечить раны, полученные в боях, дать людям отдохнуть после более чем двухмесячных схваток с врагом. 8 сентября дивизию вывели из боев и направили сначала в армейский, а потом в резерв Ставки Верховного Главнокомандования. Совершив марш от Днепра до железнодорожной станции Издешково, она погрузилась в эшелоны и 15 сентября прибыла в город Калинин, где и стала лагерем на берегу Волги.

Здесь уральцев застала радостная весть. Дивизия была построена на торжественный митинг. На трибуну поднялся полковник Гаген — при серебряной шашке, которой он был награжден за боевые подвиги в годы гражданской войны. На груди его сверкал орден Ленина — за бои в Великой Отечественной. [35]

Командир дивизии взволнованно произнес:

— Слушайте приказ народного комиссара обороны Союза ССР № 308 от 18 сентября 1941 года о переименовании 100, 127, 153 и 161-й стрелковых дивизий соответственно в 1, 2, 3 и 4-ю гвардейские дивизии.

Бойцы слушали затаив дыхание.

— …За боевые подвиги, за организованность, дисциплину и примерный порядок указанные дивизии переименовать в гвардейские дивизии, а именно: 100-ю стрелковую дивизию — в 1-ю гвардейскую стрелковую дивизию, командир дивизии генерал-майор И. Н. Руссиянов; 127-ю стрелковую дивизию — во 2-ю гвардейскую стрелковую дивизию, командир дивизии полковник А. З. Акименко; 153-ю стрелковую дивизию — в 3-ю гвардейскую стрелковую дивизию, командир дивизии полковник Н. А. Гаген; 161-ю стрелковую дивизию — в 4-ю гвардейскую стрелковую дивизию, командир дивизии полковник П. Ф. Москвитин.

В соответствии с Постановлением Президиума Верховного Совета СССР указанным дивизиям вручить особые гвардейские знамена…

Последние слова потонули в многоустом «Ура!».

Воины-уральцы поклялись с честью пронести по полям сражений высокое звание, бить врага по-гвардейски.

Отдых и доукомплектование были короткими. 20 сентября по приказу ставки Верховного Главнокомандования дивизия выехала на Ленинградский фронт. Теперь уже 3-я гвардейская стрелковая дивизия — бывшая 153-я, но как и раньше — уральская. [36]

День 27 сентября выдался тихий и теплый. На переднем крае — ни звука. Изредка ударит пушка, разорвется снаряд, осыпая с елок иголки, и опять все замолкнет.

В землянке командира дивизии — теснота. Сюда собрались штабные работники, командиры полков, комиссары. Не было только подполковника Черепанова: с месяц назад его перевели с повышением в другую дивизию. Не хотелось ему покидать земляков, но приказы не обсуждаются. Он простился с боевыми друзьями и уехал, оставив о себе добрую память. На его место был назначен подполковник Городецкий — тоже опытный офицер.

Гаген поднялся и жестом попросил внимания. В его петлицах сверкнули звездочки: командиру дивизии недавно [37] присвоили звание генерал-майора. Вид у него был утомленный: не успел еще отдохнуть после дороги. Да и какой на войне может быть отдых? Три дня, как прибыли на Ленинградский фронт, а на четвертый — уже в бой. Начал командир, как всегда, спокойно, не спеша:

— Вчера я был в штабе армии. Обстановка на нашем фронте тяжелая, можно сказать, критическая. Немецкие войска прорвались через станцию Мгу, заняли Шлиссельбург и замкнули кольцо вокруг Ленинграда. Все сухопутные коммуникации — шоссе и железные дороги — перерезаны. Линия нашей обороны проходит в непосредственной близости от города: на юге всего в четырех километрах, на северо-западе и юго-востоке — в двадцати пяти — тридцати. Враг сосредоточил здесь огромные силы — 44 отборные дивизии, более 13 тысяч орудий и минометов, около 1500 танков, свыше тысячи самолетов. Немцы намерены любой ценой захватить Ленинград до наступления зимы. Нам приказано выбить противника из опорных пунктов в районе Синявино, отвлечь на себя силы врага и тем самым ослабить его нажим на город. Наступление начинаем завтра на рассвете. Основной удар наносит в районе Гайтолово и Тортолово 435-й полк майора Юлдашева. Задача: прорвать оборону немцев. В прорыв немедленно входят другие полки, — генерал Гаген помолчал и как бы заключая, добавил: — Жарко будет…