Георгий Антипин - Третья гвардейская

Командир дивизии повернулся к военкому Хлызову, спросил:

— Свежие газеты получили?

— Получили, Николай Александрович.

— Там я видел письмо рабочих Кировского завода к защитникам Ленинграда. Надо его немедленно довести до всех красноармейцев и командиров.

— Коммунисты уже работают, мы и ответ написали. В письме кировцев говорилось: [38]

«Воины Красной Армии, знайте, что ни бомбы, ни снаряды, никакие военные испытания и трудности не поколеблют нашей решимости сопротивляться, отвечать на удар ударом, не заставят нас забыть наше клятвенное обещание: истребить врагов до последнего.

Помните, что нет в мире такой силы, которая заставила бы нас, путиловцев-кировцев, заколебаться. Мы плавим сталь, и мы тверды, как сталь… Мы себя не пощадим, но уж и врагу пощады не будет! Пока бьется сердце, будем мы, кировцы, драться с ним и к этому же призываем вас, наши боевые соратники. Будьте мужественны и стойки, деритесь, как львы, защищайте город Ленина».

К концу дня об этом письме знала вся дивизия. Обсуждался и ответ. Воины-уральцы поклялись кировцам: «В вашем страстном призыве отстоять Ленинград и как бешеных собак истребить фашистские орды на подступах к любимому городу мы слышим наказ всех рабочих Ленинграда, наказ партии, наказ всего советского народа… Дорогие наши отцы, братья, товарищи!.. В вашем лице даем клятву всему советскому народу, что, пока [39] бьется наше сердце, пока кровь струится в жилах, мы будем сражаться стойко и мужественно за нашу землю, честь и свободу, за город Ленинград».

Наступило утро 28 сентября. Гаген и военком Хлызов пришли на командный пункт майора Юлдашева. По дороге оба вымокли: куда ни шагни — болота и торфяные топи. О траншеях здесь и речи быть не могло. Вместо них строили дерево-земляные валы. Строили под огнем врага. Людям было нелегко: ни обсушиться, ни прилечь. Спали, сидя на корточках.

— Все готово? — спросил генерал командира полка.

— Готово, — ответил Юлдашев. — На Гайтолово первой идет рота во главе с политруком Старцевым.

— Храбрый человек, знаю, — сказал военком.

Ударила наша артиллерия. Это было сигналом атаки.

Иван Старцев поднял роту, сам пошел впереди. Гитлеровцы открыли ураганный огонь из всех видов оружия. Цепь залегла.

Восемь раз водил политрук бойцов в атаку. Но продвижение шло медленно. Перед девятой Иван Старцев прополз по цепи. Говорил каждому: «Еще раз нажмем — и будем в Гайтолово». Рота снова поднялась. Огонь противника был таким густым, что цепь опять дрогнула. И тогда политрук крикнул:

— Коммунисты, комсомольцы, за мной!

Те устремились за Старцевым, за ними — все остальные. Гитлеровцы отступили за речку Черная. Не давая им опомниться, рота бросилась в воду и выскочила на другой берег. В бой вступил весь батальон, а затем и полк.

Гаген разговаривал по телефону с командиром наступающего полка. Неожиданно связь прекратилась. Генерал коротко бросил:

— Немедленно восстановить!

На линию вышел красноармеец Василий Данильченко. [40] Он бежал по поляне, высматривая место обрыва. Вокруг рвались снаряды. Один упал совсем рядом. Василий потерял сознание. Очнулся от острой боли. Хотел подняться, но не смог: перебило обе ноги. Пересиливая страшную боль, связист пополз дальше. Следом за ним тянулся кровавый след.

Вот он, обрыв! Василий исправил повреждение и, включив аппарат, услышал спокойный голос генерала, отдававшего приказ командиру полка.

На контрольном пункте у телефона сидел товарищ Василия. Он услышал в трубке странные звуки.

— Товарищ капитан, слышу стон.

Командир батальона связи, капитан Сергей Черноголов схватил трубку. Уловил тяжелое дыхание. Потом услышал прерывистый голос:

— Докладываю: связь установлена. Я тяжело… — и голос оборвался.

Василия нашли лежащим в луже крови. Он прикрывал своим телом провод. Советское правительство высоко оценило подвиг красноармейца Василия Данильченко — бывшего мастера Верхнепышминского медеэлектролитного завода, — посмертно наградив его орденом Ленина.

Бой разгорался. Вскоре телефонисты потянули провода уже за речку Черная. Они и сообщили в штаб еще одну горестную весть: погиб политрук Иван Старцев. До войны Старцев работал в редакциях областных газет «На смену!» и «Уральский рабочий». Товарищи любили его за жизнерадостный характер, за трудолюбие. На фронте он редактировал дивизионную газету. А когда потребовали обстоятельства, стал политруком роты. Отважный уралец посмертно награжден орденом Красного Знамени.

В прорыв вошли остальные два полка. К утру 3 октября дивизия заняла Эстонский поселок, значительно улучшив позиции наших войск. Задача была выполнена. Но за [41] пять дней боев силы дивизии иссякли. И она была отведена с переднего края. Части получили пополнение — людьми и вооружением, а бойцы — добротное зимнее обмундирование. После короткой передышки дивизию снова направили под Синявино.

К этому времени фашистское командование решило захватить Тихвин и замкнуть восточнее Ладожского озера второе кольцо блокады Ленинграда. Гитлер заявил: «Мы обождем, когда Ленинград упадет в наши руки, как зрелый плод». Фюрер и его генералы были уверены, что город, отрезанный от жизненных центров страны, сам сдастся на милость победителя. Разрабатывая план глубокого обхода, фашисты рассчитывали также окружить войска 54-й армии, находившиеся северо-западнее Тихвина, и уничтожить их.

Перед дивизией была поставлена прежняя задача: как можно больше сковать и перемолоть фашистских войск. Верное средство добиться этого — активные действия. И 3-я гвардейская начала готовиться к наступлению. Надо было узнать, где находятся огневые точки противника, особенно артиллерийские и минометные батареи. Генерал-майор Гаген принял решение провести разведку боем. Для этой операции требовались люди отважные, готовые на самопожертвование.

— Нужно кликнуть добровольцев, — предложил военком Хлызов.

— Так и сделаем, — согласился командир дивизии.

Добровольцев оказалось с избытком, в основном коммунисты и комсомольцы. Среди них было много артиллеристов. Почти все уральцы, не раз смотревшие смерти в лицо. Группу возглавили командир дивизиона капитан Казимир Самович и военком артиллерийского полка Иосиф Ларионов, воевавший пулеметчиком еще в годы гражданской. [42]

Ночь выдалась пасмурной. Выпавший накануне снег тоже был как нельзя кстати. В белых маскхалатах гвардейцы неслышно двинулись в сторону противника и растаяли во тьме. Забрезжил рассвет. Вот и дзоты, совсем рядом. Последние сто метров бойцы, сливаясь с землей, проползли по-пластунски. Осталось еще 30–40 шагов. Военком Иосиф Ларионов поднялся во весь рост, громко скомандовал: