В Морозов - Дети военной поры

«Мы заранее обошли подземные коридоры, — вспоминает бывший директор Кривобалковской школы Анна Авксентьевна Галько. — К тому времени катакомбы были уже густо заселены. Здесь многие семьи спасались от обстрелов».

Среди тех, кто в те дни оборудовал партизанские базы в катакомбах, была партизанская связная Г. П. Марцишек. Вот ее рассказ о том, как она впервые спустилась в подземный лабиринт: «Невольно оглянулась на выход, прощаясь со свежим воздухом и солнечным теплом. С каждым шагом темнота все больше окутывала нас, становясь непроницаемой… То опускаясь, то поднимаясь вновь, петляли шахматные дороги. Я хотела определить направление нашего пути, но после нескольких поворотов сбилась».

Сначала надо было обучить детей тому, как находить в подземелье дорогу к школе. То была нелегкая наука. У входа в катакомбы прикрепляли катушку ниток и разматывали ее до самого класса. А направления пометили стрелками.

В катакомбы принесли даже школьный звонок. И наступил день, когда нянечка Мария Степановна Белявская пошла с ним по штреку. Она переходила от одного каменного отсека к другому и звонила, звонила, звонила. Этот звук слышали и те, кто латал неподалеку старую одежду, обтесывал камни, сучил пряжу. Казалось, свежий ветер проносится из конца в конец каменных коридоров.

Из воспоминаний А. А. Галько:

«Учебный год начали все классы — с первого по седьмой. Детей пришло много. К нашим воспитанникам прибавились ребята из других районов, загнанные бедой в катакомбы».

Прежде чем вывести на досках первые слова и цифры, учителя открывали тетради с записями сводок Совинформбюро. Шли трудные дни. Наши войска оставили Минск, Смоленск, Днепропетровск. Передовая линия фронта проходила в нескольких километрах от подземной школы. И каменные потолки сотрясались от близких разрывов бомб и снарядов. Но звенел школьный звонок, торжественно возвещая: пора на урок, пора на перемену.

Все было необычно в этих классах. Школьная доска — на камнях, классный журнал и указка — на камнях. Ребят попросили принести подстилки и дощечки. Сидели на камнях, писали на камнях. Здесь было холодно и сыро. Температура в катакомбах в любую погоду плюс 10 градусов. Многие ходили в курточках, сшитых из байковых одеял.

«Вот что было поразительно: с первых дней мы увидели, что даже те, кто раньше не отличался прилежанием на уроках, в подземной школе будто заново открывал для себя школьные предметы. Всем хотелось учиться», — вспоминает бывший учащийся Кривобалковской школы Василий Григорьевич Белявский.

Опасность рождала в детях острое чувство жизни. И они заново переживали и открывали все школьные радости. Но в духовном портрете школьников четко было обозначено и другое. Каждый осознавал учебу как свой долг перед защитниками города. Школа была теперь для ребят их фронтом борьбы с врагом. И потому каждое утро по темным штрекам, как звездочки, мелькали цепочки огоньков: дети шли в школу.

«Мы сами стали делать коптилки: на дно бутылки наливали немного керосина и зажигали фитилек, — говорит тоже бывший ученик подземной школы, ставший затем учителем, Александр Павлович Чесницкий. — С самодельными коптилками шли по штрекам и штольням. Случалось, и разбивали их. И тогда шарили руками в темноте, шли, держась за стены. Потом научились делать светильники из сплющенных гильз. Керосина не хватало, одна коптилка была на целую ватагу ребят».

В полутемных углах каменных отсеков читали стихи, решали задачи, писали диктанты.

Тяжел был быт. Трудно найти хлеб, воду, развести огонь. Людям приходилось вспоминать самые древние и примитивные приемы. «Мальчишки часами били камнем о камень, стараясь высечь искру и зажечь паклю. Так добывали огонь. Спичек не было», — рассказывает А. П. Чесницкий. В нишах обтесывали камни, чтобы сделать жернова. С полей, подожженных гитлеровцами, приносили в катакомбы полуобгоревшие зерна кукурузы и ржи. Вручную мололи, и каша из этой крупы пахла дымом. Спали на камнях. Когда было затишье, выносили наверх и сушили одежду, постельное белье.

Более десяти лет занимался изучением подземного партизанского края инженер Валерий Яковлевич Юдин.

«Когда мы спускались в подземелье, — говорит он, — уже через три дня одежда, спальные мешки становились влажными. Нам говорили, что от долгого пребывания под землей одежда тлела на плечах. У некоторых начинались слуховые и зрительные галлюцинации. Новичков часто охватывало чувство беззащитности перед каменным лабиринтом».

Школа была одним из одесских бастионов, баррикадой, защищавшей гуманистические идеалы. Здесь, в подземной школе, как и должно по программе, учили немецкий язык. На страницы книг сыпался от взрывов песок, а в каменной нише звучали стихи и рассказы великих немецких писателей, книги которых были сожжены в Германии.

Такой была нравственная атмосфера школы — она воспитывала верность. Как и бойцы переднего края, школа жила и сражалась до последнего дня перед гитлеровской оккупацией, когда школьные тропки в катакомбах превратились в партизанские. В каменные лабиринты пришли отряды народных мстителей. Дети стали партизанскими разведчиками, связными.

Теперь ребята Кривобалковской школы, идя на урок, выходя на перемену, видят портрет Трофима Прушинского. Его именем названа пионерская дружина. Он был одним из учеников подземной школы. В апреле 1944 года Трофима схватили гитлеровцы. Жители поселка видели, как враги водили его от одного входа в катакомбы к другому и Трофим отрицательно качал головой. От него требовали, чтобы он показал, где скрываются партизаны. Трофим не раз носил продукты в отряд и знал, где расположена партизанская база. Его били прикладами, кололи штыками. Он умер, так и не показав врагам дорогу в партизанский лагерь.

Ныне в катакомбах села Нерубайское — Музей партизанской славы. Здесь подземные баррикады, каменные нары, кухня, партизанский красный уголок. Рядом с боевыми реликвиями в подземном музее воссоздана классная комната с каменными сиденьями и столами.

…Издавна философы и поэты называли знание светочем, светильником. Когда мы говорим о подземной школе, эта метафора предстает символической картиной: освещенная керосиновыми лампами школьная доска. Она была издали видна в темных подземных коридорах. На нее выходили, как на маяк. В этом свете была надежда.

Этот детский дом находился в бывшей помещичьей усадьбе на краю села Котюжаны. Большое и живописное старинное здание овеяно преданиями и легендами. Но все они меркнут перед одной подлинной историей.

В начале сороковых годов в Котюжанской усадьбе располагался дошкольный детский дом Винницкого облнаробраза. Здесь было сто тридцать мальчиков и девочек. Самым старшим шел восьмой год. Война ворвалась сюда незнакомым грозным словом «эвакуация». Дети после обеда спали во дворе под соснами, когда приехал старший батальонный комиссар. Он велел будить всех и эвакуироваться моментально. Директора накануне призвали на фронт. Ушел на фронт и его заместитель. Комсомолки-воспитательницы на скорую руку одели ребятишек — здесь были и годовалые. Детей усадили на подводы, укутали одеялами. С собой взяли хлеб, повидло, патефон, широкое оцинкованное корыто…