В Морозов - Дети военной поры

«Если вы и вправду моя мама, то я буду счастлив. Но если даже мы ошибаемся, то пусть утешением вам послужит моя судьба. Наверное, Вашего сына, так же как и меня, воспитали добрые люди. На свете много добрых людей. Я верю, что Вы обязательно найдете своего сына. Живите всегда с надеждой, ибо без нее нет жизни.

Вкладываю в конверт фотографию, где мы с моим сыном, который сейчас служит в армии…»

Леонтина Лаук читала обратный адрес на конверте: кишлак Янгирават, Гиждуванский район, Бухарская область, Узбекская ССР. Из конверта выпала фотография: «Луна Умидов с сыном Икрамжоном» — было написано на ней.

Мать едва не выронила письмо из рук. С фотографии на нее смотрели знакомые глаза. Приславший письмо оказался похожим на ее мужа как две капли воды…

Вся огромная семья Умидовых собралась за столом. Вслух читают письмо, пришедшее из Эстонии:

«Дорогой Леонхард, здравствуй! Из-за волнений и переживаний здоровье у нашей мамы ухудшилось. Торопись с приездом к нам. В том, что ты наш, нет никаких сомнений…

Приезжай к нам насовсем, с сыном. С работой проблем не будет. Пусть тебя не беспокоит, что ты не знаешь родного языка и плохо говоришь по-русски, мы все тебе поможем. Вещи вези с собой, чтобы потом не возвращаться. Ждем тебя с нетерпением. Все твои родные».

Читали это письмо раз, и другой, и третий. Радовались за Луну, нашедшего родных, горевали, что уедет он насовсем. Обняла старшего сына Муяссар-апа и заплакала: неужели уедет из родного дома ее первенец? Двенадцать детей у Муяссар, но каждый ребенок дорог ей, будто он единственный.

…Семнадцать лет было красавице Муясар, когда вышла она замуж за Умида Турдыева. Они любили друг друга и мечтали иметь много детей. И когда по кишлаку разнеслась весть, что на железнодорожную станцию привезли эвакуированных с запада детей-сирот, Умид и Муяссар решили взять одного из них. Старик-сосед отговаривал их: «Вы молоды, у вас будут свои». Но Умид твердо сказал: «Я сам сиротой вырос и знаю, каково жить без родительского тепла. Будут у нас свои дети, нет ли, приемного никогда не обидим».

Домой Умид вернулся с белобрысым испуганным мальчуганом.

Не смыкая глаз, просидела над приемышем всю ночь Муяссар. Кто он? Кто его родители? Живы ли они? Умиду сказали, что этот ребенок — из разбомбленного эшелона, в котором почти все погибли. И сам он контужен, почти не говорит и ничего не помнит. Они даже не смогли узнать его имени. Перебирали все известные им русские имена, спрашивали мальчугана: «Ваня? Коля? Вася?» В ответ он отрицательно качал головой. И только при имени Леня радостно закивал в ответ.

Они не могли знать, что в звуках этого имени мальчик уловил нечто похожее на свое эстонское имя — Лео. А фамилию в Узбекистане детям дают по имени отца. Отец принес названному сыну из сельсовета свидетельство о рождении, торжественно прочитал его вслух: «Луна Умидов, узбек».

— А почему Луна? — удивилась Муяссар.

Оказалось, так записала сельсоветовская девушка, знавшая по-русски несколько слов, среди них и слово «луна». «Вырастет, исправим на Леонида», — пообещал отец.

Желанным и любимым ребенком рос в семье Умидовых Луна. Он научился понимать и говорить по-узбекски. А от кишлачных мальчишек отличался только цветом волос. Да еще недетской памятью войны. Однажды родители захотели отправить сына вместе с детьми в летний лагерь труда и отдыха. Дети были в восторге от поездки. И только Луна не радовался. Плакал, когда его посадили на машину. Наверное, старый грузовичок напомнил ему другой, который вез его под огнем фашистских самолетов.

Когда Луна перешел в третий класс, у него появился братишка. Назвали его Насулло. Потом родились Шавкат, Мумина, Олия, Мойра, Раджаб, Лутфия, Мухиба, Фатхулло, Нутфулло, Нигмат. Как мечтали когда-то молодые родители — большая и дружная семья. И засверкала на груди Муяссар медаль матери-героини. Двенадцать сыновей и дочерей!

Двенадцать тополей растут у дома Турдыевых. И самый высокий — старшего сына. Его посадил отец, когда привел в дом белоголового мальчишку.

В узбекской семье после родителей в особом почете первенец. Он — надежда матери, опора отца, авторитет и пример для младших. Таким вырос и Луна Умидов. Скромным и работящим. Как и отец — потомственный дехканин, — пошел он работать в поле. Стал трактористом. К гордости родителей, лучшим в своем колхозе имени 60-летия СССР.

Настало время Луне получать военный билет. Имя записали — Леонид. Решили уточнить и национальность. А как это сделать? Единственное свидетельство — рассказ отца.

Но, сказать по правде, это мало беспокоило его. Он считал себя узбеком. Женился на узбечке и первенца своего, первого внука в семье Турдыевых, назвал узбекским именем — Икрамжон. Вокруг двенадцати взрослых тополей, посаженных у дома Умида Турдыева, теперь шумит целая молодая поросль — это все новые внуки приходят в жизнь. Их у почтенной Муяссар-апа уже двадцать два!

После смерти отца Леонид перешел жить к матери — старший сын должен быть ей опорой в старости. И вот теперь он покинет ее, уедет в далекую Эстонию? Молодые думают, что прошедшая война далеко, в учебниках да в кино. А вот она — рядом, жестоким катком прокатилась по судьбам людским, разлучила близких по крови. И долгожданная встреча одних сулит разлуку другим.

«Не расстраивайтесь, апа, — сказал Леонид матери, — вы всегда останетесь мне родной. Несчастен тот, у кого нет матери. А тот, у кого их две, несчастным не будет. Я должен поехать проведать мою эстонскую мать, которая так долго меня искала. Прошу вас отпустить со мной и моего брата!»

Но прежде чем они собрались в Тарту, оттуда прибыли гости. Это была родная сестра Леонида — Алиде и его тетя — Сальме. Их послала в далекий Узбекистан Леонтина Лаук. Она в свои восемьдесят лет не отважилась на столь далекое путешествие.

В семье Турдыевых гостей встретили как самых близких родных.

Назад в Тарту Алиде вернулась с Леонхардом и его братом Насулло. Мать, столько лет мечтавшая о встрече с сыном, наконец увидела его. Таким, как представляла в мечтах, — очень похожим на своего мужа. И в то же время другим. Жизнь в пустыне наложила свой отпечаток на светловолосого эстонца, южное солнце прокалило его, он стал смуглым, совсем как его узбекские родственники.

Радостна была встреча матери с сыном. Радостна и грустна. Леонхард не знал эстонского языка. Мать через переводчика рассказала ему о его детстве, но он ничего не мог вспомнить об этих годах. И тогда она повезла его в Псковскую область, туда, где он жил перед началом войны у своего деда. Она привела его к старому деревенскому колодцу с журавлем. И тут словно какой-то свет вспыхнул в памяти сына. «Я здесь был», — прошептал он. Мать не поняла его слов, сказанных по-узбекски, но поняла выражение глаз, в которых ожило воспоминание детства.