Сергей Краснобород - Старый альбом

И Мурадели жил с этой мыслью долгие годы. Когда Вано Ильич умер в 1970-ом, на его сердце врачи нашли огромный рубец от перенесенного инфаркта (ак они установили, примерно, 1948-го года) и отметили, что такую боль мог скрыть только могучий человек. Никто тогда и не подозревал об этой его болезни. А это была плата за перенесенные несправедливые унижения. Ведь Вано благодаря своему таланту из неграмотной крестьянской семьи поднялся до вершин власти. Достаточно сказать, что в 1938—39 гг. он —

ответственный секретарь Союза композиторов (СК) СССР. Во время Великой Отечественной войны — начальник и художественный руководитель Центрального ансамбля ВМФ СССР. С 1959-го года — председатель правления Московского отделения СК, с 1960-го — секретарь правления СК РСФСР, с 1968-го года — секретарь правления СК СССР. Вано Мурадели — Народный артист СССР (1968), дважды лауреат Сталинской премии (1946, 1951)…

В рабочем кабинете Вано Ильича Мурадели стоял шкафчик со стеклянными полочками внутри, на которых разложены были разные удостоверения и значки — не праздная коллекция, а действующая, так сказать. Предметов было тридцать два! По количеству общественных нагрузок композитора! Ко всем он относился весьма серьёзно, не отлынивал, не откручивался, удивительно, как находил время… Потому что музыку и песни он писал всегда.

Современники рассказывали такую шутку. Как-то композитор Василий Соловьев-Седой однажды заметил своему другу Вано Мурадели: «Вано, ты не композитор! Потому что фамилия твоя — Мурадели. Вместо „ми“ у тебя „му“, вместо „ре“ — „ра“, вместо „до“ — „де“, вместо „ля“ — „ли“. Ты же, Вано, не попадаешь в ноты!»…

По воспоминаниям современников, Мурадели всегда был окружён людьми. Он словно притягивал своей неординарностью, вызывал даже любопытство многих, в том числе и желавших «попользоваться» им, притягивал своим положением. Он всегда выделялся даже своей осанкой, буквально княжеским видом. Одновременно мало знавшие его люди принимали его публичную открытость, умение превосходно общаться с любой аудиторией за открытость души. Он был умён, чувствителен, тонок и великолепно играл очень шедшую ему роль…

Злополучная опера «Великая дружба», переработанная в новой редакции в 1960-ом году, была по замыслу композитора первой частью трилогии. Вторую часть под названием «Октябрь» композитор написал в 1962-ом году. Она примечательна тем, что один из поющих действующих лиц в ней был Ленин. А вот третья часть так и осталась ненаписанной. «Хочу завершить трилогию, — говорил Вано Ильич Мурадели в конце жизни. — Хочу провести человека через все трудности и вывести в космос!»

Композитор Вано Мурадели прожил 62 года и оставил после себя множество песен — патриотических, героических, душевных, социальных, иногда слишком сиюминутных, на злобу дня, иногда слишком откровенно угоднических. Но то, что он вписал свою страницу в историю русской советской культуры, отрицать не приходится…

Татьяна (род. 1945 г.) и Сергей (род. 1944 г.) Никитины

Их творческий дуэт сложился в студенческие годы, во время учебы на физическом факультете Московского государственного университета. Татьяна — тогда еще Садыкова — приехала в Москву из Душанбе и поступила в МГУ в 1964-ом, на два года позже Сергея Никитина, коренного москвича, который к моменту появления Татьяны уже активно участвовал в университетской самодеятельности — пел под гитару в составе мужского квартета физиков. Играть он, кстати, начал самостоятельно еще в школе: как это часто бывает, кто-то из знакомых показал на гитаре три аккорда, потом попробовал что-то подбирать сам, потом услышал Окуджаву и захотел петь также. Для юноши из интеллигентной московской семьи конца 1950-х все было вполне традиционно. Так что будущий физик Сергей Никитин стал студентом, будучи уже вполне сложившимся гитаристом. Причем, играл он на семиструнной гитаре с особым строем — с пониженной на полтона второй и повышенной пятой струнами. Отсюда — своеобразный звук и чисто «никитинская» манера игры, которую трудно повторить. Ориентируясь больше на музыку, Сергей в 1962-ом году на первом курсе университета написал свою первую песню на слова Иосифа Уткина. Всего же их, то есть песен, написано более четырех сотен. Многие они сочиняли вместе с женой. Многие вместе исполняли. Но разве дело в цифрах? Можно ли передать в цифрах ту особую атмосферу чистоты, культуры, если хотите, интеллигентности, которую несут в себе песни дуэта Татьяны и Сергея Никитиных.

Многие из их песен становились шлягерами в бардовской среде. Хотя, буржуазное коммерческое словечко это — «шляргер» — тогда еще не проникло из немецкого в русский язык и, конечно, просто не могло присутствовать в лексиконе преданных поклонников жанра авторской песни. Хотя бы потому, что классическая авторская песня — это, прежде всего, хорошие стихи, которые звучат в том или ном виде под гитарный аккомпанемент. Мог же в годы серебряного века русской поэзии Михаил Кузьмин исполнять в эстетских салонах свои греческие оды под фортепиано. Почему это нельзя делать под гитару? Это потому же появился пошлый образ бородатых дядек в грязных свитерах с гитарами у костра. А на сломе шестого и седьмого десятилетия 20-го века профессиональные ученые, интеллигенты и интеллектуалы чаще всего брали в руки гитару, чтобы выразить себя через прикосновение к искусству. Ведь, и Сергей и Татьяна Никитины — прежде всего профессиональные ученые-физики. Оба закончили МГУ и аспирантуру. Оба до перестройки работали научными сотрудниками в Институте Биофизики академии Наук СССР. Оба стали кандидатами физико-математических наук. А авторские песни под гитару — это было как хобби. Кто-то проводил свободное время с бутылкой пива у телевизора или за доминошным столом во дворе. Кто-то из-под полы торговал западными джинсами и пластинками. Кто-то круглый год выращивал клубнику и помидоры в теплице. А они искали хорошие стихи, сочиняли на них мелодии, а потом пели их под гитару — на концертах и фестивалях, на сцене и в лесу у костра…

Сергей Никитин был автором музыки к фильму режиссера Владимира Меньшова «Москва слезам не верит», который в 1980 году получил премию «Оскар». А вообще с театральной сценой он столкнулся еще на 5-ом курсе университета в 1967-ом году, когда руководитель театра-студии МГУ, ныне маститый режиссер Петр Фоменко пригласил его написать музыку для спектакля «Человек, похожий на самого себя, или Вечер Михаила Светлова». Тогда на репетиции спектакля, в котором звучали песни на стихи знаменитого поэта, приходили, например, Константин Симонов и Леонид Утесов, Петр Якир и Лиля Брик. Понятно, насколько ответственной была та работа, которую Сергей считал хобби.