Петр Беляков - Самые трудные дни [Сборник]

И с каждым днем рос не только героизм войск, но и боевое их мастерство, умение вести ближний бой, находить, вырабатывать новые тактические приемы борьбы в городе при том, что превосходство в силах и средствах оставалось на стороне противника.

Особенно угнетающе действовало на наши войска еще при отступлении к Сталинграду и в самом городе превосходство вражеской авиации в наступлении на направлении главного удара.

Нужно откровенно сказать, что у немцев было неплохо отработано взаимодействие сухопутных войск с авиацией. Их бомбардировщики успевали нанести удар перед атакой своей пехоты и тем самым приковать наши войска к земле, а наблюдательные пункты загнать в укрытия. Артиллеристы, зенитчики вынуждены были прекращать огонь и укрываться в ровиках, воронках. Пользуясь этим, танки противника вместе с пехотой врывались в наши боевые порядки, и дело кончалось тем, что мы вынуждены были отходить. Мы много ломали головы над тем, как избавиться от превосходства авиации противника. Нам нужно было нарушить взаимодействие его войск, расстроить их боевые порядки. Думали в этом направлении все, начиная от солдата и кончая Военным советом армии. Способ выйти из безвыходного, казалось, положения был найден самими солдатами. Они знали, что отступать больше некуда, что, лишь уничтожая противника, можно выполнить поставленную боевую задачу и предотвратить собственную гибель. И нашими командирами и солдатами был навязан противнику ближний бой. Бойцы сближались с противником на десятки метров. При этом авиация врага не могла бомбить наши траншеи, наносить потери занимавшим их войскам. А если и пытались наносить удары, то они попадали и по своим. Огонь наземной артиллерии противника, который давил наши боевые порядки, разрушал наблюдательные пункты, обстреливал артиллерийские позиции, теперь нередко приходился и по боевым порядкам гитлеровских же войск. Тактика ближнего боя была безоговорочно принята и успешно применена командованием, войсками 62-й армии.

Зародившаяся в войнах прошлого боевая традиция русской армии, непревзойденное умение русских солдат вести ближний бой, их готовность к рукопашной схватке были обогащены защитниками Сталинграда, и сила их умножилась.

Непрерывные, порой круглосуточные бои в непосредственном соприкосновении с противником при удалении на бросок ручной гранаты, внезапные действия подразделений держали противника в постоянном напряжении, изматывали его, он нес большие потери, его боевой дух заметно снижался, настроение немецких солдат явно портилось.

Но одной лишь обороной, при том, что превосходство во всех родах войск было на стороне противника, добиться успехов мы не могли. Надо было бдительно, неотвязно за ним следить, лишать его инициативы, срывать планы, парализовать в зародыше попытки сосредоточивать войска и наносить нам удары. В войсках 62-й армии утвердилось тогда правило: «Обороняясь — наступай».

Сама специфика уличной борьбы потребовала новой организации подразделений, особой их тактики.

В огне сталинградских боев родилась новая боевая организация — штурмовая группа и штурмовые отряды, а с ней и новая тактика действий. Ее породили опять-таки сами защитники Сталинграда. Штурмовая группа была небольшой по численности, гибкой в маневре, пробивной при штурме. Она шла на сближение с противником до броска ручной гранаты, просачивалась, как вода, через подвалы и проломы в стенах и среди развалин зданий. Она наносила внезапные удары с фронта, с флангов, с тыла, не давала немцам отдыхать, изматывала морально и физически, не дав опомниться, навязывала невыгодный врагу стремительный бой. Улицы и площади Сталинграда нередко пустовали, а ожесточенные бои велись внутри зданий.

Против таких штурмовых групп, при такой их тактике, противник не мог применить ни свою авиацию, ни массированный огонь своей артиллерии. Этим он лишался важнейших своих преимуществ.

Должен сказать, что во всех частях 62-й армии существовала и крепла спайка, которая называется взаимодействием войск. Когда артиллерист плечом к плечу сражается с пехотинцем, а оба они чувствуют поддержку действующих рядом танков и в небе, пусть даже изредка, появляются наши самолеты и все это увязывается соответствующим командованием или штабом в единый боевой кулак, четко нацеленный на самые уязвимые пункты врага, тогда каждый ощущает поразительную мощь объединенного оружия. Так мы боролись с противником, наносили огромные, порой неподдающиеся учету потери. Взаимодействие всегда было и будет «богом победы».

Существовало политическое единство воинов всех национальностей, которые сражались в Сталинграде. В 62-й армии насчитывалось больше всего русских воинов, которые представляли русский народ, наиболее многочисленный в Советском Союзе, и вместе с русскими героически обороняли город на Волге украинцы, белорусы, узбеки, татары, таджики… Трудно сказать, какой национальности солдат не было в 62-й армии! Известный Дом Павлова обороняли под командованием русского сержанта украинцы, грузины, казахи, литовцы и воины других республик.

Всех их объединяла и цементировала единая воля Коммунистической партии, все они выполняли задачи, поставленные Советским государством — своей Родиной.

Но враг не отказывался от своих коварных планов и, несмотря на потери, рвался вперед, к Волге.

Я часто задумываюсь: почему Гитлер так упорно, несмотря на небывалые потери, напрягал все силы, чтобы занять весь Сталинград. Почему он, выйдя на Волгу севернее города еще в августе, решил добиваться захвата всего города? В конце октября и тем более в ноябре он мог перейти в Сталинграде к обороне и большую часть сил вывести в свой резерв. Имея в резерве 15–20 дивизий, он мог бы ими маневрировать не только между Волгой и Доном, но и значительно шире по растянувшемуся фронту.

Некоторые буржуазные военные историки видят в этом стремление Гитлера, давшего заверения, что город, носящий имя Сталина, будет взят, сохранить свой престиж. Другие утверждают, что Гитлер имел замысел после овладения Сталинградом развить наступление вдоль Волги на север и тем самым отрезать центральные промышленные районы нашей страны от Урала и Сибири.

Нельзя сказать, что вышеизложенные соображения историков и военных обозревателей не имеют оснований. Я думаю все же, что концентрация сил для захвата Сталинграда, ведение таких упорных боев имеет и другие глубокие причины.

Если проанализировать обстановку, сложившуюся осенью 1942 года, то можно увидеть, что гитлеровские войска были растянуты в одном эшелоне и не имели стратегических резервов. Осенью 1942 года Гитлер уже не имел сил не только для завоевания мирового господства, но и для дальнейшего решительного наступления на каком-либо участке советско-германского фронта.