Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

— Партия сказала: первое место кудыктянам, значит, так и будет!

Спорить с «партией» никто не посмел…

Татьяна Коробова к этому времени сготовила жаркое из уток, картошку. Постепенно страсти улеглись, но нет-нет, да опять вспыхивали, как головешки костра. Послали «гонца» — Колюшку, потом — послали за ним, но он вернулся сам с полным портфелем портвейна «Кавказ». Выпили, поспорили ещё и разошлись. Гоша в разгар пьянки вспомнил вдруг про письмо от моего отца и отдал его мне.

В воскресенье утром написал ответ отцу. В 13 часов сходил к спортзалу, но школьный физик ключа от него не достал.

Грейф пригласил нас к 15 часам отметить рождение его дочки. У него уже были: Митяй, Гоша и Избаши. Грейф приглашал лишь членов нашего отряда…

Пока накрывался стол, я сел с Гошкой за шахматы и быстро проиграл. Начали пить сначала за женщин, потом за детей.

— За женщин, которые рожают… — предложил Гошка.

— То есть, за матерей? — поправил я.

Вдруг в дверь постучали. Как оказалось, — Монин — первый секретарь райкома ВЛКСМ, кто-то из обкома КПСС и так далее. Им нужен был начальник торгового куста — Избаш, а от него — кусок мяса. Это выглядело ужасно противно, но выступать особенно не приходилось — сами ели часть этого куска.

Гоша набрал высокий темп, вскоре стал неуправляемым и из него полез пьяный кураж. Грейф рассказывал о молодости: начал курить в девять лет, выгнали из школы, в 16 лет начал работать, затем — училище, техникум, институт, университет марксизма-ленинизма…

Гоша выдавливал из себя рассказ о своей «стычке» с космонавтом, который обещал по традициии отработать в бригаде один день, но договор не выполнил. Я удалился на кухню, попил чай и вскоре ушёл.

Дома встретил Лёню, вернувшегося из поездки на угольный разрез, полного впечатлений. Райлин в это время ел у него уху из гольянов и одновременно диктовал ему слова песни В. Москвина «Славный гусарский Ахтырский».

…Только я задремал под звуки музыки из кассетника, зашёл Киса с главным пожарным — бывшим водителем «Скорой», который «много чего знал». В том числе: якобы Тарпенко был в Ленде и просился обратно в нашу амбулаторию…

До полуночи я не мог уснуть, даже читая Джойса.

В понедельник после столовой идем с младшим Люпаком на автобазу. Садимся в вахтовку и подъезжаем к пятому общежитию. Пока я не вытащил ребят из тёплого коридора, никто не хотел выходить к машине. Вдобавок долго ждали Ярковичей с их собаками.

По дороге, пока все обсуждали ночное убийство в «Свердловске-3», я силился подобрать рифмы в строках для песни «У карты». Приехали в лагерь в 9 часов.

…На ПК-479 запускаем водогрейку и электростанцию. С Федей заваливаем на бок «дельтаплан», разбираем его на части для ремонта. Водогрейка гудит, как реактивный самолёт, того гляди взорвётся.

Влад возится с ТГ, по уши в копоти и солярке. Водовозки сливают воду в большую цистерну весь день. Киса с Ромкой из звена Ярка наклеивают ленты мешковины на швы, наполовину засыпанные землёй. Лёня обратил общее внимание на большую воду, которую нагнал в котлован бульдозер, разрушив русло ручья…

Во второй половине дня все продолжают свои занятия. В лагере готовили праймер, чтобы покрыть фундамент. Мы с Федей усовершенствовали заслонку у «дельтаплана». Водогрейку оставили в рабочем состоянии и ушли.

В лагере устроили соревнования по стрельбе из «духовушки». Я стреляю уже в сумерки наобум лазаря; кучность неплохая, хотя и не в десятку. У младшего Люпака лучше всех — три десятки на вертикали.

Гоша почему-то надулся на меня и уехал с Вовой в Хородочи. Перед ужином у нас в лагере — тренировка по побегу. Бежим до стоянки мостовиков и обратно, подтягиваемся на турнике. После ужина укладываюсь в спальнике. Олег заводит философские разговоры о моей учёбе, о женщинах, которые, будучи молодыми, «должны омолаживать, но ни черта похожего не делают». Икорников сидит со свечкой над книгой далеко заполночь, и я долго не могу уснуть.

…С 5-ти часов пишу дневник с перерывами на топку печки и мучаюсь над текстом песни. Закончил лишь первую строфу.

Я подхожу к знакомой карте,

Слежу извивы красной стёжки…

Как далеко кружок на «старте»

От нашей маленькой сторожки!

…В 7:40 — я в вагон-столовой. В 8:10 Лёня язвит:

— Ты почему не на работе? Уже девятый час…

Я бросаюсь переодеваться, как ошпаренный.

Идём на ПК-479, заводим станцию, продолжаем с Федей заваривать трещины на «дельтаплане», но Лёня даёт ему новое задание: приварить дымоход теплогенератора по-новому. Я остаюсь не у дел, занимаюсь водогрейкой.

Во время обеда соревнуемся в прыжках в длину. У меня четвёртый результат после Веричука, Моряка и Сбигнева. В итоге — наше звено прыгало лучше всех.

Собираемся натягивать с Лёней палатку над опалубкой. Я предложил сделать тепляк с двумя скатами. Но потому, как Лёня принял это предложение, понял, что лучше от него отказаться.

— Что-то у тебя всё пошло двухскатное!.. — скептически отметил он.

— Это и прочнее, и экономичнее, — уверял я.

Постепенно он понял, что мое предложение лучше, и мы сделали каркас из четырёх досок. Когда натянули на него палатку, выяснилось, что её дверь оказалась как раз с противоположной стороны. Я предложил сразу развернуть палатку, но Лёня, как знающий себе цену руководитель, выдержал марку: два дельных предложения подряд от подчиненного — это слишком.

— Пусть пока так висит, — сказал он.

Федя до конца дня варил трубу ТГ, я сколачивал трап для спуска в котлован и помогал ему урывками. Предложил Лёне вставить краны в бочки с горючим для слива остатков. Он согласился, «но позже, когда будет время».

У дизеля ПЭСки потекла трубка масляного радиатора, и Степанов обещал привезти новую.

Вечером началось первенство по шашкам. Пока не было Степанова, Колюшки и других силачей, перетягивали канат. Затем я отлучился на пробежку.

─ Ты что ли совсем не устаешь? ─ спросил Гошка, когда я вернулся.

─ Почему же? Устаю.

─ Но ты и бегаешь, и штангу тягаешь после работы.

─ Иногда чувствую, что не доработал, не полностью потратился..

─ Выпендриваешься, ─ предположил Адонин.

─ Нет, просто хочется держать форму. Вспоминаю, как в конце школы два года занимался современным пятиборьем.

─ Ну, и что? Мало ли кто чем занимался… ─ сказал Лёня.

─ Да как сказать. Наш тренер Леонид Дмитриевич Чаплыгин, мастер спорта по фехтованию, тренировал в нас силу воли, выдержку. Три дня в неделю у нас было по три вида тренировок: стрельба, бег, плавание. Еще два дня — фехтование и манеж.

─ А когда же уроки делал? ─ спросил Лёня.

─ Да практически, не делал. Все устные задания — на ходу, в дороге. Тир ЦСКА был на Фрунзенской. Пока доедешь на метро, можно прочитать, скажем, историю. Из тира едешь в бассейн ЦСКА, на Аэропорт, — читаешь химию и так далее.