Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

— Я уже не говорю Владу… Что сделаешь, если он такой мягкосердечный? Почему он может отругать за пьянство Владимирского, а Олега — нет?..

Я не стал встревать: Влад уже отстранил Олега от работы на ПЭСке (60) и перевёл в наше звено на станцию (30 л.с.). Этот день был последним днём его работы в лагере, и Моряк не скрывал радости.

Мы с Митяем занимаемся установкой электродов в открылках. Лёня с Димой целый день чистили снег на фундаменте. Степанов и ребята в старом лагере ставят, наконец, вагончик на колёса и к обеду перевозят его на новое место. Я просил Влада, чтобы кто-то занялся оборудованием новой столовой, но назначенные им мужики сделали в ней лишь полки в прихожей, а на строительство большого стола «сил» у них не хватило. Я демонстративно обедаю последним после ухода толпы, «на просторе».

Вечером в лагерь приехал инструктор обкома с Вороновым проверить состояние дел с поступающими в партию. Владимирский дрожал и удивлялся вместе с Вороновым, почему на собеседовании в бюро горкома Полине пришлось «отстреливаться», а Гошу даже ничего не спрашивали.

Читаю поэму «Северная надбавка» Е. Евтушенко и рано ложусь спать.

…Утром опаздываем на вахтовку Марса. Добираемся на площадку, кто как может. Я с Митяем, Кисой и Ниной — в кузове ГАЗ-66, под брезентом. На пикет 479 все подходят только к 8:30. В основном занимаемся заготовкой электродов для прогрева бетона.

Валит снег. Лёня накрывает фундамент чехлом от палатки, «чтобы наш труд стал рациональным». Я забиваю паклю меж щитами в будке ПЭСки. Вася на «Катерпиллере» наталкивает грунт к фундаменту, в пазуху котлована. Из приятного: нам привезли аванс (по 80 рублей).

…По окончании смены Полина начала засолку капусты и позвала отдыхающих. Я хотел улизнуть, но меня всё же зарядили на трамбовку капусты и жарку баранины.

В 18:30 сели за стол отмечать день рождения старшего Люпака. Весь день он ездил и в Кудыкту, и в Ларгу за выпивкой, но лучше, чем в Хородочи ничего не нашёл. Сам он прибыл в лагерь к столу со всей семьёй.

Олег вел себя странно: прятался, молчал, приделал к двери ручку по собственной инициативе, раньше всех исчез из-за стола. Моряк вскоре всё объяснил: когда Олег возвращался с пикета 479 в кабине погрузчика, его собака бежала рядом. Обгоняющий их «Магирус» не смог сбавить скорость, собака его сигнала не услышала из-за грохота трактора, и машина переехала ей задние лапы.

Сейчас, уже поддатый, он ревел на улице.

— Моя собачка! Все выросли с родителями, а у меня никого не было…

Олег рос в детдоме… Моряк дал ему свою винтовку, чтобы добить собаку.

Уезжали в лагерь около 20 часов, на дороге подобрали Олега. Навстречу ехал Влад, торопясь на праздник к имениннику, но было уже поздно.

В субботу встаю в 6 часов. Успеваю сделать запись в дневник и немного — в очерк. Собираемся в Ленду на смотр самодеятельности. Перед отъездом я успел побывать у Воронова. Моя заметка ему не особенно понравилось. Он указал на ляп и дал задание заниматься «Вестником стройки».

Едем в ПАЗике. На 26-м километре пришлось ждать спуска трейлера с Лысой горы с мостовым пролётом длиной метров тридцать. Я пристаю к Нине с информацией о мостах, что ещё не сданы.

— Все волнуются, а тебе все равно? — спросил я.

Она посмотрела на меня и ничего не ответила.

…В Новоленде встречаю Розу, и она сообщает — то ли, чтобы я гулял без опаски, то ли наоборот, чтобы не искал понапрасну, — что Малыш отъехала в институт, в Храбровск.

…Возле ДК «Пионер» около часа ждём начало конкурса. Он не может начаться из-за отсутствия участников, жюри и киномеханика. В 14 часов, наконец, раскрылся занавес и… свет погас. Вскоре его всё-таки дали, но настрой у конкурсантов, да и у зрителей поутих. Выступления участников выглядели весьма бледно, и через некоторое время я ухожу к Мормоновым. От них звоню в клуб Новоленды. Партийная конференция, проходящая там, ещё не закончилась. Сижу в гостях без дела и пою с Огоньком под гитару.

Когда собираются «артисты» — конкурсанты, выходим на попутку в сторону Хородочи. На дороге долго стоим, едим, выпиваем, поём песни. У Простолукова, оказывается, лужёная глотка, как у настоящего комсомольского вожака. В Кудыкте все идут в магазин пополнять запасы «горючего».

У трубы Влад выходит из вахтовки, чтобы узнать о ходе работ…

Приехав домой, выпиваем у Лёни, смеёмся над Митяем с его «проблемой в портретной живописи». Он обиженно хлопает дверью, затем всё же возвращается…

В воскресенье утром Влад уходит на автобазу за вахтовкой, но нашего не совсем протрезвевшего Марса задержал капитан ГАИ, и мы на работу не едем. Я скрываюсь в ленкомнате, ибо похмельные коллеги начинают бродить, как тени: Владимирский, Колюшка, Олег — справляют поминки по собачке.

Весь день пишу поправки к заметке в «Комсомолец Заозерья» и письмецо Зайчковской на радио Чинты.

В 17 часов попадаю в баню. Взяв бутылку шампанского, идём с ребятами к Вале. Выпиваем, говорим об учёбе, а Икорников рассказывает нам о своём слепом отце, почти академике, о его слуховых и прочих чувственных способах воспринимать и передавать окружающий мир…

В понедельник Олег был еще в загуле, а мы с Моряком станцию завести не смогли. Полина готовит еду на печке. Лёня с Митяем устанавливают электроды в опалубку, загибают верхние концы, чтобы не цеплялись за палатку. Во второй половине дня готовим дрова, устанавливаем в нишу в цистерне для воды «торпеду» с форсункой. Рано уезжаем в посёлок.

…Побывал у мастериц Нины с Таней и нашёл у них «утерянную» «Литературку». Девушки угостили кофе с блинами. Я обрисовал им фильм «Картуш», но они ушли смотреть его, несмотря на моё «предупреждение».

…Подъём в 5:30. В 7 часов стучу в окно Лёне, чтобы просыпался. На автобазе никого из шоферов нет. Стоим с Витей у диспетчерской в недоумении. Только в 7:40 приходит Марс.

— А мне вчера Люпак сказал, что он придёт в восемь, — пояснил он, — я и не тороплюсь…

— Люпак — агент ЦРУ! — подумал я вслух…

Постояли с Витей у дороги, и в 8 часов нас подобрала вахтовка с бригадой Сизакова.

Весь день мы занимались изготовлением поворотного стенда с фотографиями. В процессе работы Лёня «читал лекции» по изготовлению трафаретов для шелкографии и по экономике труда художника-оформителя.

— На той работе я мог зарабатывать 5000 в месяц, — еле сдерживая восторг произнес он.

— Почему же ты тут за 500 рублей вкалываешь, — последовал законный вопрос, — хотя с таким удовольствием вспоминаешь времена, когда мог спокойненько зарабатывать тысячи?

— Да, вот беда: с совестью родился, — сказал он гордо. — Не могу так жить, когда знаю, что где-то рядом люди зарабатывают тяжёлый хлеб…

Когда в конце смены я тащил раму стенда в Красный уголок, Люпак шёл из лесу и с иронией заметил: