Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

В комнате Оксаны перекусываем и в 23 часа идём в лагерь. В начале первого часа я переодеваюсь в рабочее и заступаю на дежурство…

«Треугольник Петрова». Раствор «на оттаивание».

Ожидание взрыва. Слет рабкорров. Сущность молодости.

До злой тоски. Встречные условия.

19 декабря, понедельник. В 7 утра пытаюсь возбудить генератор, но ничего не выходит. Приходит Олег, и у него это получается. Я грею воду для дизеля и масло в поддоне никудышной паяльной лампой. В 10:30 приходит Гоша и подключается к работе.

За завтраком выясняется, что я должен работать во вторую смену, и ухожу спать. Полина уехала Ленду, и вместо неё на кухне хозяйничает Аня Шуман — хореограф из клуба.

После обеда иду писать дневник в половину Полины. Отрывочно и противоречиво поступают установки: то работаем с 18:30, то — с 24. Моряк приходит в 17 часов готовый к работе. Я отсылаю его спать и засыпаю сам.

Встаём в 23:30. Моряк, Димка и младший Люпак увлечённо решают шашечную задачу «треугольник Петрова». Мне надоедает смотреть на это, и я ухожу на трубу один.

…Гоша встречает меня в полночь уже на насыпи: он дежурство закончил, а мы опаздываем на 10 минут.

— Я только что погасил «аэрофлот», — докладывает он. — Телогрейка, которой его тушил, ещё горит…

Оказывается, при запуске этого агрегата всё, что было под ним, загорелось, и огонь подбирался к баку… Гошка ушёл, а мы делаем раствор вручную внутри трубы: там хоть немного теплее… Все удручены: раствор мёрзнет и покрывается ледяной корочкой на швах. Но делать больше нечего.

— Опять брак делаем! — ворчит Моряк. — Вот оттает раствор весной и попадает весь.

— А что ты предлагаешь? На оттаивание раствор тоже делают… — пытаюсь я оправдать нашу «деятельность».

Придя на ужин, еды мы не находим: Полина ничего не оставила. Я с Моряком начал партию в шахматы. Дима завалился дремать, Киса сидел и смотрел в пространство.

— Возьми сковородку, нарежь мясо… — предложил я ему.

Сковородку на печь Киса поставил, но больше не шевельнулся. Полина проснулась от света, который повсюду включил Моряк, сковородку с печки сняла, так как она уже дымила, и ушла.

— Киса, ну, что же ты не мычишь, не телишься? — спросил я его и пошёл резать мясо. — Сделаю на двоих. Ты, наверное, есть не хочешь…

Я играл в шахматы и следил за сковородкой. Наконец, когда запахло жареным, Киса поднялся и стал перемешивать мясо. Мы посмеялись. В шахматы я проиграл, но что-то и выиграл.

С ужина я ушёл на трубу пораньше, но второй «аэрофлот» уже не работал. Я стал носить бензин в его бак. Залил до горлышка и начал поджигать форсунку. Вдруг вспыхнул весь агрегат. Попытался сбить пламя, но куда там: огонь подошёл к горловине бака, на которой крышки никогда не было.

Ожидая взрыв, я ринулся прочь в сторону дороги, споткнулся, упал ничком, и правая рука, поднятая вверх, вылетела из плечевого сустава. Лежу, не могу пошевелиться, а сзади в десяти метрах вот-вот должен взорваться бензобак. Кое-как, от непонятного движения всем корпусом, сустав встал на место, и я побежал дальше.

Парни вышли из трубы с другого её конца. Моряк подбежал, включил вентилятор на агрегате и увидел, что бензин в баке горит, но весьма миролюбиво. Бак не взорвался, так как был заполнен по горлышко, да и мороз за 30° мешал испарению бензина. «Аэрофлот» заработал, и мы продолжили заделку швов.

Цемент закончился утром. Моряк наколол руку арматурой при оклейке фундаментного блока и уехал её лечить. Электростанцию оставили работать на холостых оборотах и ушли спать. Спал я крепко и вставл только на обед.

К 17 часам приехал Лёня и предложил нашему звену выйти на работу после ужина. Я сказал, что мужики ужинать не хотят, и обойдутся чаем. Лёня как-то сник и заметил:

— Ага, опять же Полине — экономия…

— Какая экономия?! Какая экономия? С чего?! — взвилась Полина и стала долго и туманно рассуждать о том, что мы много едим, что Лёня слишком много берёт на себя, и что у неё нет настроения говорить обо всём подробно.

…На трубе Лёня взялся за ремонт «аэрофлота», а мы заправили солярой дизель электростанции. «Аэрофлот» дал тепло под палатку, мы сделали праймер и начали клеить изол на стены. Лёня провозился со вторым агрегатом до ночного перерыва, и уходя, поручил мне слить бензин из его бака. Я сделал это за 15 минут и ушёл догонять ребят.

Полина пыталась объяснить мне, что у Лёни сегодня прогул.

— Приехал после обеда и тут же уехал, — посетовала она.

— Надо верить всем, а не только Степанову, — возразил я.

…В полночь возвращаемся и продолжаем клеить стеклоизол. Лёня намекает, что надо бы оклеить и вторую сторону трубы, то есть — остаться до утра. Как-то само собой вышло, что мы закончили около 2 часов ночи. Придя в лагерь, заваливаюсь спать до обеда. Писать дневник не удаётся — повсюду нервный народ.

Лёни опять не видно. Я думал, он чего-то достаёт, но оказалось, — оформляет командировку в Благинск на слёт рабкорров.

Со звеносборки пришёл кран. Крановщику, видимо, не нравилось выгружать из вагонов рельсы и шпалы и он «рвался» к нам. С 18 до 20 часов переставляли палатку, грели на костре песок для раствора.

Работали втроём и уложили весь раствор в «потолочные» швы к 3-м утра.

В четверг просыпаюсь в 13 часов. На попутке еду в поселок.

Дома пишу Лерке поздравление с Новым годом в стихах, брату — с пожеланиями успехов в деле продолжения рода. Бегу к почтовому ящику и обратно на дорогу, где стоят такие же соискатели попуток. Иду в сторону лагеря, и возле «Свердловска-3» меня подбирает КРАЗ.

До лагеря добрался в 18 часов, выпил чая и — на пикет 479.

С новыми силами покрыли все стены праймером. Киса продолбил канаву вдоль ближней стены. Дима заделывал раствором скос меж блоками на разных ступенях и ребячески ругал звено Коробова:

— Ну, что они сегодня сделали? Ничего не видно…

Уж сколько раз говорили, что не след подглядывать за другими, что нужно доверять друг другу, но такова уж сущность молодости: «я — всегда и во всем лучше других…». Ребята Сергея пропитывали паклю праймером и забивали её в щели, что со стороны, действительно, в глаза не бросается.

На ужине болельщики донимали своими наблюдениями и комментариями к шахматной баталии Митяя и Гоши. Наконец, я заметил, что Митяй, верно, ждёт, когда мы уйдём. Потом Димка доложил, что, как только я вышел за дверь, Митяй сдался.

Целый час ушёл у нас на нарезку рулонов изола на мерные куски и на очистку льда с поверхностей трубы. Начали «клеить» изол в 23 часа и к часу ночи покрыли лишь три полукольца. На четвёртое кольцо битума не хватило.

В 1:30 появляются Ярок, Федя, Люпак, а вскоре на «петушке» — Колюшка. Объясняем им ситуацию и уходим спать.