Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

— Нет, лучше скажи мне на милость, нормальный ли Малыш человек? — спросил я. — Ведь она же меня «изнасиловала»: давай, да давай жить! Без всяких условий…

— Ну, а ты и рад её ублажить…

— А как ты думаешь? Она мне всё же чем-то нравится. Это мой типаж, но и только… И потом, почему во все времена и всюду в конфликтах на интимной почве виноват лишь мужчина? Удовольствие от близости получают оба и не прочь испытывать его ещё и еще… Но, если мужчина отказывается от продолжения отношений, это выводит женщину из себя. В качестве «искупления» от него требуется «исполнить долг»…

— Да, а тебя никогда не «бросали»? Не разрушали твою «хрустальную» мечту о продолжении «сладких» отношений?

Я задумался, стараясь припомнить нечто похожее на жалость к себе, обиду, когда меня просили «больше не появляться»…

— Нет, подобное не испытывал. В юности бывало, что девушка, о которой я «воздыхал» выходила замуж за кого-то… Но это чистая, невинная ревность, не связанная с близостью… И всё же, не думаю, что опустился бы до угроз и требования «вернуться».

— Но ты у нее — первый, и она думает, что раз «обесчестил» её, — обязан искупить…

— Ага, итальянские страсти… А если отказываешься, априори — приговорён к «смерти». Теперь она будет доставать меня до старости?

— Я пытался ей объяснить, что это не достойно комсомолки, будущего юриста, — сказал грустно Влад, — но она, видишь, втемяшила себе в голову, что добьётся своего, чего бы это ни стоило…

В субботу с 5:30 — дневник и чай на завтрак.

На автобазе прежняя волынка: Налогина нет, досок нам с вновь прибывшим Фролкиным не дают, остается ждать Налогина.

…Приезжаем в лагерь, а здесь все завтракают в «чистом». Оказывается, раз нет бензина, чтобы греть тепляк, решили не работать. На 16 часов намечается взрыв котлована неподалеку, и мы с младшим Люпаком оттаскиваем с помощью погрузчика оборудование подальше.

Приезжаем домой, и я ищу место для занятий, но не нахожу. Остается — настольный теннис. Вечером коллеги устраивают попойку в 13-ой комнате, а я ухожу в гости к Вале, и мы болтаем с ней обо всём до ночи.

Придя к себе в комнату, сбрасываю Огонька со своей кровати, и он переползает на кровать Кисы. Открываю форточку, ибо дышать нечем, и укрываюсь поверх одеяла полушубком.

В воскресенье утром встречаю Влада, приехавшего на попутке из Ленды: Налогин «сломался» и остался там. Читаю в сборнике фантастики «Туннель под миром».

С 10 до 15 часов играю в теннис со всеми, кто приходит в клуб. Захожу к Соне, показываю основы игры на гитаре. После «урока» приглашаю её поиграть в «пинг». Но вскоре в фойе приходят пьяные мужики, и мы уходим в кино. Затем — посиделки у Сони с красной рыбой и «Рислингом» до полуночи.

Дома картина неутешительная: Вова с Огоньком пристают, требуя выпивки, но я их игнорирую и ложусь спать.

В понедельник опять ждём машину до 10 часов. Степанов едет в Шогот за блоками и подвозит часть бригады в лагерь. Меня он направляет в гараж — «висеть над душой» у Васи Сбигнева. В 10:30 мы загружаемся в его вахтовку и в лагерь прибываем в 11:45.

Здесь нас ждала новость: ночью полностью сгорела электростанция 60 кВт, что стояла на самодельной повозке в будке и работала на прогрев бетона. По всей вероятности, пожар возник от выхлопной трубы, проходящей через бак с топливом, для его подогрева. На железной платформе торчал лишь «голый» чугунный блок цилиндров…

ПЭС-30 не заводят: у дизеля потёк радиатор. Наша смена готовит дрова. В 15:45 раздаётся взрыв. Я успел заснять облако дыма, земли и камней.

К вечеру выяснилось, что для второй смены работы нет. Первая смена сделала всё, что было можно. Механики так и не завели станцию. Влад приехал и задал им жару…

Света нет, свечей нет, и я рано ложусь спать. Вопреки всему, Владимирский наделал коптилок на рыбьем жире, и Гошка с Огоньком начали матч по шахматам…

«Над стихами умираю…». Японский шёлк.

«Сознательное» мнение. Танцы под бардов.

Важное знакомство. Неизвестная личность. Нервы сдали.

24 января, вторник. Встаю в 5 часов, подтапливаю печку и мучаюсь над третьей строфой своей песни. К 8 часам у меня получилось:

Когда-нибудь в такой же вечер

Я тихо выйду из вагона

С горячей юностью на встречу,

С нелёгким нашим перегоном…

Бужу всех в 8, но Митяй заходит в столовую половину позже всех. Яркович заводит разговор об опозданиях, в частности, — на завтрак, и вообще. Митяй «лезет в бутылку».

— Я есть не буду! — кричит он и добавляет: — Я не виноват, что не слышал побудки!

Я обязуюсь будить его индивидуально, раз он плохо слышит.

Приехал Люпак и сообщил, что при -50° с ветром день актируется, а ниже 50-ти актируется и без ветра. Сергей заряжает меня дежурить в ночь: прогревать бетонные кольца теплодуями, греть воду и битум. До вечера я пишу дневник и набросок рассказа.

…Дежурство с Натаном прошло без происшествий, если не считать, что с трёх до шести утра пришлось выключить «аэрофлот», чтобы сходить в лагерь. Всю ночь любовался свечением вокруг Луны в виде концентрических окружностей.

Утром в 8:30 пришла смена. После завтрака иду на дорогу, натянув на лицо шлем: мороз около 50-ти. Все мужики, кто поопытнее, тоже надели маски. Ждал попутку долго, пока не остановился «Магирус» со злым шофёром.

— Нет у меня солярки! — проворчал он злобно.

— А у нас есть…

— Заправишь литров 50?

— Пожалуйста… — ответил я, и он заехал задним ходом на площадку.

Нахожу Витю, кранового, и прошу отогнать его кран, чтобы машина подъехала к цистерне. После заправки едем дальше уже более веселые.

Дома отмываюсь, читаю письма и падаю в кровать до 17 часов.

В нашем магазине покупаю отрезы японского шелка маме и жене брата, 6-ти струнную гитару ленинградского производства. Вечером — хождения по друзьям и разговоры, разговоры…

В четверг — подъём в 5 часов, — дневник и черновик «пламенной» речи на будущем партсобрании.

На автобазе удаётся сесть в машину, идущую в Кудыкту. Шофёр философствует на тему об отсутствии «хозяина» в автобазе:

— Морозные дни у нас не актируются, время на перекуры не даётся, планирования нет…

В лагере пусто, все работают на разных участках. Иду на ближнюю трубу, чищу фундамент от опилок, для чего делаю метлу из берёзы. Неожиданно Сергей опять направляет нас с Натаном на ночное дежурство.

Мы заступаем с 17 часов и следим за работой ПЭСки по очереди. В перерывах я пишу письма, читаю в «Огоньке» про «кол-герлз», а Натан подсовывает мне «Степного волка» Г. Гессе.

Вечером Степанов спросил наше «сознательное» мнение о слиянии с бригадой Козлова, хотя Воронов сразу сказал, что приказ на это уже подписан 25 января. Поэтому, бригада была разбита на звенья по-новому: вместо Лёни звеньевым стал Федя. До обеда его звену велено было отдыхать. Им это время заактировали, хотя мороз был 40°…