Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

Заканчиваем гнать бетон к 19:15. Я натаскиваю на поверхность бетона опилки самодельным кулем, подключаю электроды к проводке и двигаю со всеми ребятами трансформатор ближе к ПЭСке.

После ужина — шахматы и работа над песней. Набросал вчерне третью строфу:

И свежестью тайга не даст напиться,

Дурманит, старая, настоем пряным.

И ничего не стоит мне забыться

С тобою, голубичная поляна…

Болты и гайки. «Жуткий ветер». «Бразилия» на банкете.

«Бегемотик у кормушки». «Тихий Дон». За водой на прорубь.

Сидя на взрывчатке. Ах, эта свадьба!

4 ноября, суббота. С 2 до 4 утра пишу дневник, рассказ. Подтапливаю печь, но на улице не так морозно, поэтому в балке стояла жара до утра. Режим с ночным разрывом сна действует на многих раздражающе.

Влад послал было меня в звено Ярковича, но Славик тут же возмутился:

— Хватит нас швырять туда-сюда! Давай нам самостоятельную работу.

Что ж, Влад направил нас на сборку «гофрушки», по-научному — кольцевой гофрированной трубы (КГТ). Подойдя к наполовину собранной трубе, Слава картинно развёл руки, скорчил страдальческую физиономию и с пафосом воскликнул:

— Ну, что за люди?! Какие идиоты собирали эту трубу? Я не могу! Я больше не могу!..

Я сначала не мог понять, в чём дело. Оказывается, все болты были наживлены гайками внутрь. Затянуть гайки большим, полуметровым, ключом внутри трубы диаметром 1,5 м практически невозможно. Несколько соединений разобрали и собрали по-новому — гайками наружу, что получалось слишком долго. Стали пробовать закручивать болты снаружи, фиксируя гайки внутри, и всё получалось, как обычно. Параллельно спокойно работала пара Влад — Моряк.

В 10 часов Влад собрался уезжать.

— К концу дня труба должна быть покрыта битумом, — сказал он, как-бы между прочим, но твёрдо.

Славик кипел ещё с полчаса:

— Всё у него, как по мановению волшебной палочки: сказал — и всё сделалось…

Всё же, до обеда одну часть трубы мы собрали. Так что после обеда Яркович со своими ребятами стали покрывать праймером и битумом собранную часть. Вторая часть была собрана к вечеру, но задерживаться на изолировку мы не стали.

Вечером чиню одежду, читаю письмо от Лерки, газеты. Мяса на ужин не было: Лёня привёз кусок говядины, но поздно.

На разминке вспоминаю все движения изученных танцев, а перед сном заканчиваю текст «Голубичной поляны»:

Но ветер неожиданным порывом

Поднимет золотистый пух листвянный

И, словно старый дед, ревниво

Укроет голубичную поляну…

В воскресенье утром выхожу на двор около 6-ти, и — о чудо! — битумоварка пыхтит вовсю, а Ярок таскает к ней дрова. После легкого завтрака без мяса настроение у нас совсем не испортилось: все знают, что в 12 часов уезжаем домой.

Собираем третий «кусок» трубы, но Славик был так нервозен, что под конец я тоже начал «рвать», и не давал ему возможности перехватить ключ. Стяжку сегментов третьей части закончили в 10 часов.

…В бытовке вверх ногами, на лавке, валялся Чебурашка и, слушая одну и ту же запись, ворчал:

— Обманул меня Степанов: монтаж, монтаж… а у них бетон ещё не взялся — ветер-то жуткий. Если бы я знал, что монтажа не будет, уехал бы домой вчера…

В ожидании транспорта я решил разобрать и смазать зажимы штатива для нивелира. Собрал зажимы на двух «ногах», но приехала вахтовка с едой и водкой. Мы быстро выпиваем за наступающий праздник, и собрать треногу полностью я не успеваю. В легере остались Владимирский, Анисимов и Колюха.

Прибыв в Ларгу, долго думаю, ехать на торжественное собрание в Хородочи или нет. Кое-кто поехал, а мы с Ковалевым взяли в магазине две бутылки «Рубина». Вскоре из лагеря пришли Анисимов с Колюхой. В ожидании открытия магазина после перерыва они выпивают наши запасы и, закупив «горючее», уходят обратно уже вместе с Ковалевым.

Сходив в баню, читаю В. Тендрякова. На ужин выпиваю с Кисой, и он рассказывает, что Владимирский недавно клянчил у него тысячу рублей для устройства свадьбы Влада.

Спать ложимся рано, хотя вокруг в общаге — шум, гром, ругань…

Утром настраиваюсь писать ответы на письма, долго их перебираю, раскладываю в порядке важности, подписываю конверты, но настроения писать не появляется. До 13 часов написал только два письма из пяти.

Далее, начались шатания: заходят одни — выпивают, другие…

В 17 часов появилась вахтовка МК-50 из Хородочи, на которой приехали баянист Хмель и Анна. Собираемся на банкет в столовой в 18:30. За моим столом — парторг участка и Колюха, которые быстро сдружились. У Колюхи болела обожженная, стертая нога, он проводил «глубокую анестезию» и очень быстро отрубился прямо за столом. Вскоре к нему присоединился и Киса.

В концерте-экспромте я решил поучаствовать неожиданно для себя самого. Вспомнил, что на клубной пленке есть «Самба». С трудом уговорил Аню и, порепетировав в укромном месте, мы выдали «бразилию». Когда пошла музыка быстрого «Венского вальса», мы продолжили выступление, но для этого танца ноги мои были довольно мягкими и слегка заплетались. Однако, за время этого тура я успел вызнать у Ани фамилии гостей для упоминания в «информашке» для «Авангарда».

Не дождавшись окончания банкета, ушли с Аней к нам, в 10-ю комнату, и в одиночестве «репетировали танцы» для двоих до 3-х утра. А где-то в общежитии звучал аккомпанимент на баяне…

7 ноября в 8 утра кто-то постучался в дверь и ушёл. Встаем, питаемся вчерашними запасами, взятыми из столовой. Аня с Кисой уходят искать вахтовку, и в 10 часов мы выезжаем в Хородочи. На демонстрацию в честь годовщины Революции, конечно, опоздали…

Лёни дома нет, и я ухожу в 8-ю комнату с намерением поспать. Мои замыслы нарушает Лёня. Он приходит, злясь на весь свет: с ним никто не хочет водиться. Сон у меня пропадает, и я сажусь писать заметку о «праздничном вечере» в Ларге.

Как только все посторонние уходят, я ложусь спать, но сон не шел. Заглянула Аня и, увидев мое состояние, ушла в клуб, где в 13 часов должен идти фильм.

Прибираюсь в комнате, дописываю заметку и ухожу в мехколонну. Зову всех девушек, кто был у Сони, к нам на танцы. Но они уходят в клуб МК, а мы с Соней — в наш клуб. Раздеваемся в каморке кассы, и Анна, закрыв её, уходит с нами в зал. Кто-то купить билеты не смог и на танцы не попал, что позже вылилось в скандал.

Мне эти танцы были не интересны, но я вынужден был танцевать с Соней. Она была чем-то озабочена и абсолютно неуправляема: ни чувства партнера, ни попадания в музыку. За три танца я так устал, что на четвертый не отважился. Стоял с Лёней и его свояченицей, обсуждая «бомбу в торбазах» — Бойцеховскую.

— С поста председателя месткома её снять нельзя по какому-то положению, что очень жаль, — рассуждал Лёня. — Этот «бегемотик у кормушки» совсем перестал шевелиться, а ведь есть ребята толковые, энергичные…