Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

Провожаю Соню до дома Миричей. С Толиком и Владом пьём водку. Соня посмотрела на наше застолье и молча ушла спать.

Когда мы с Владом вернулись в клуб, там уже никого не было. У Адониных выпиваем, слушаем приторно-елейный голос Лёни. Елена, лёжа на кровати, как всегда некстати, затеяла спор о фильме «Странная женщина». Влад настаивал на том, что её история — жизненна и понятна, что её можно простить. Елена, естественно, была против…

В моей комнате никого нет, и я засыпаю в одиночестве.

В среду в 4:30 в комнату заваливаются Ковалев с Чебурашкой и принимаются искать водку. Ничего не найдя, Ковалев падает на кровать, укрывшись полушубком, а Чебурашка уходит. Пока никто не встал, пишу дневник и письма. В 10 часов Ковалев поднимается. Я достаю свою бутылку, и мы с ним выпиваем за годовщину Октября.

В 11 часов, в клубе, перепечатываю заметку на машинке. Записываю музыку. В 15 часов занимаюсь танцами с группой, после чего в клубе МК-50 смотрю фильм «Повторный брак» с Бельмондо.

Ужинаю у Адонина, а в 20 часов он уходит в контору на дежурство. В нашей комнате чиню свой фотоаппарат «Любитель», и слушаю по радио инсценировку «Тихого Дона» в постановке Товстоногова, который нынче стал лауреатом Госпремии.

В четверг встаем около 7 часов, завтракаем, и я высматриваю в окно вахтовку. Зашел Мирич, так как собрался ехать с нами, чтобы помочь своим ребятам организовать взрыв в одном из наших котлованов. В 9 часов Влад послал нас на автобазу к нашей водовозке. Машина никак не заводилась, и только в 11 часов шофер обнаружил, что бензин из бака кто-то слил…

Попутно заезжаем за водой на прорубь и приезжаем в лагерь к 14 часам. После обеда едем с Федей на пикет 127 и меряем, где сколько надо вынуть скального грунта и сколько для этого требуется пробурить скважин.

Вечером Славик, бульдозерист Женя и Чебурашка донимают меня бесконечной игрой в карты, тупыми песнями в магнитофоне и курением. Про ужин они «забывают», и я ужинаю один. Повариха Гуля, заместитель Полины, работает первый день и ещё не умеет ругаться…

…Утром едем с Федей в Ларгу к взрывникам договориваться о взрыве. Они отсылают нас на поиски начальника участка. Он пишет записку своим бурильщикам, и мы отвозим её к буровому станку. Буровой мастер сказал, чтобы пришли после обеда. В указанное время оказалось, что он ещё не доделал свою работу.

Только в 16 часов мы поехали с мастером в кузове их грузовика, сидя на взрывчатке, и показали, где сколько бурить в нашем котловане. Вернув мастера на место его работы, едем в свой лагерь.

Вскоре подошла вахтовка, и мы едем в Хородочи.

Дома был один Колюха. В поисках чтива для него беру у соседей «Преступление и наказание». Однако, он воротит нос:

— В школе проходили…

В субботу надо бы ехать в Ларгу, но 10 человек из бригады делегированы на профсоюзную конференцию, остальные — «готовятся» к свадьбе. Кухня в столовой ошиблась числом и готовила банкет на завтра. Чтобы приготовить все сегодня, повара требуют ещё денег и помощницу.

В 8-й комнате — жених Влад и иже с ним. Все — во взвешенном состоянии, голодные и бестолковые.

…Адонин волнуется: ему выступать на конференции. Бойцеховская отбарабанила свой доклад, ревизионная комиссия — тоже. Лёня выступил сыровато, но признал работу месткома неудовлетворительной. В основном, все мямлили, ругали местком, но признавали его работу удовлетворительной. Только жена Веричука ругалась.

— Стыдно! Не выдали денег на подарки детям, — выступила она с места…

Я ушёл с конференции после второго «акта».

Ждём в поселковом совете машину с новобрачными к 16 часам. Свидетель Влада — Семён Простолуков. Анна с Морячкой настраиваются взять выкуп за невесту. Я занимался шторами и попал в ЗАГС, когда торжественное событие уже состоялось. Пьём шампанское, кричим «Горько!».

Все перемещаются в столовую, молодожены томятся ожиданием застолья. Я пытаюсь организовать музыку, но вмешивается Простолуков: до него только что дошло, что «Серебрянные» не приедут, хотя Степанов сказал об этом ещё вчера.

Простолуков ходит по поселку, собирает местный ВИА. До 20 часов многочисленные гости ждут сигнала. Семён задерживает начало до 21 часа: ждёт, когда оркестр настроится. Меня это бесит и, видимо, не меня одного. Беру гитару и запеваю «Пристроились в кильватер» как можно громче. Наконец, свадьба пошла своим чередом.

Ко второму-третьему часу ночи гости стали расползаться. Колюшка к этому времени сцепился с Владимирским, Славик врезал Анисимову, Олег — Моряку. Корус метался в поисках выпивки и трижды подскакивал ко мне.

— Неужели ничего нет выпить? — сокрушался он.

— Организотор — Простолуков, к нему и обращайся, — каждый раз повторял я ему.

Аня тащит «близкий круг» к себе домой. Собираем кое-что на закуску и уходим. Мормоновы достают бутылку спирта. После ночного застолья Сторчинский зовёт меня к себе ночевать. В четвертом часу прихожу к нему, но и там спать не дают: мужики тащат сюда бочку с пивом, Винету треплется с Фролом и Копелем. Никто спать не собирается. Так и мучаюсь без сна до утра.

Бурстанок в работе. Двойная «гофрушка». Аграрная политика.

Камень «преткновения». «Каренин» за кассой.

12 ноября, воскресенье. В 8 часов бочка с пивом была открыта. Ковалев идёт к молодоженам за шлангом и выпивкой. Возвращается, когда пиво уже цедили из бочки через край.

У Сторчинского собираются гости от Чебурашки до Воронова с Иванцовым. Все пьют, гудят, а я не нахожу себе места. Наливаю пива и пытаюсь пройти на выход, чтобы отнести пиво Лёне, но Ароныч закрывает мне дорогу. Я его «задеваю» плечом, и он, споткнувшись о бочку, «гремит» в дверной косяк. Я иду через кухню. На полу спит Голуб, на столе — Колюшка. Сторчинский пытается мне помочь — разогнать заслон в коридоре. Я его прошу не встревать, но он, всё же, ограждает меня от поползновений Ароныча и Ковалёва.

У Лёни пьем пиво и печатаем фотографии на паспорт: Нине — мастерице, Татьяне, Елене, Лёне и мне. Наконец, укладываемся и спим до 17 часов. Зашла Анюта с сообщением: «Магнитофон сгорел».

Осмотрев аппарат, нахожу, что шнур питания кто-то включил неправильно…

В 8-й комнате Владимирский, едва живой, обещает мне:

— Когда-нибудь, не сейчас, к-а-а-а-к врежу по роже!

Ковалёв был трезвее:

— Не болтай, старый! Замолкни!

Он же сообщил: в 20:30 отъезжает наш автобус на Ларгу, и чтобы я был здесь. Адонин обнаруживает, что все наши фотографии на паспорт пожелтели из-за старого фиксажа. Аня рассказывает, как наши трое бойцов ломились в столовую. Колюшка в пиджаке на голое тело кричал:

— Открывай скорее, на работу опаздываем!

Тут до меня дошло, что вечером никакого автобуса не будет.