Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

В субботу утром с дежурства является Копель, чумазый и злой: ПЭСка сломалась, бытовка чуть не сгорела. Влад уходит ремонтировать электростанцию.

Мы с Лёней занимаемся журналом: он сочиняет оформление, но очень медленно. Для ускорения процесса приношу бутылку шампанского. С игристым вином процесс пошёл быстрее.

С трубы на обед приходит Аничкин и скромно хвастает, что кроме ремонта станции они вдвоём с Владом загрузили «Магирус» опилок на пилораме для утепления школы в Кудыкте, и добавил:

— Едем в город на гулянку, и надо бы пригласить прораба…

Адонин подумал, решил с нами не ехать и ушёл на трубу. Мы стали медленно собираться к отъезду. Влада не дождались и в 15 часов поехали на вахтовке за ним на трубу.

До Кудыкты пели песни «на сухую», а после остановки у магазина — под шампанское. В Новоленде я добрался до Мормоновых, переоделся у них в валенки.

Когда пришёл в «Лесную сказку» — место празднования годовщины революции, — то свободного места не нашёл, как, впрочем, и еды. Было тесно и шумно. Владимирский ушёл сразу. Я немного выпил и двинул с Гошкой в «шкатулку».

Затянувшиеся на недели проводы Иоси в армию были в разгаре. Неприлично выглядел один Арнольдов, который внятно произносил лишь ругательства и еле двигался. Остальные были в ударе и старались, кто во что горазд: Боткин соблазнял Люду Пауткину, Францева приставала к Мормонову, Тимошина — к Гошке.

…Когда она села к нему на колени и полезла целоваться, он спросил её мужа:

— Олег, что мне делать?

— Действуй по обстоятельствам, — ответил тот.

Иосиф был почти трезвый, но бил посуду нещадно. Икорников и Горисов вскоре ушли. Мормонов объявил, что ночевать остается здесь, в «шкатулке». Коротич, уходя домой, вызвала меня на улицу.

— Знаешь, — сказала она неожиданно дружелюбно, — ты не верь всему, о чём я говорила тебе в прошлый раз.

— Хорошо, — сказал я, с трудом вспоминая, что она говорила когда-то.

Когда она ушла, я вспомнил, что тогда она поносила меня на все лады, и подумал: я и так никогда не верил…

Ночевать отправился к Мормоновым и улегся на полушубке, на полу, в гостиной. Сам Ароныч явился позже всех, и его встретили возгласами:

— А ты чего пришёл? Хотел ведь спать в «шкатулке»!..

Всю ночь у меня болел зуб. Лишь под утро я нашёл такое положение, в котором боль притуплялась. В памяти запечатлелась Иоськина стриженая голова с чётким красным отпечатком губ Коротич на лбу.

…Утром Инна жарила картошку, но я ждать завтрак не стал. Пришёл в «шкатулку», где мне налили рюмку коньяку. Посидели на дорогу и пошли толпой к автобусу провожать Иосифа. При посадке его в автобус спели «Прощание славянки». Прибежал Гошка, тоже расцеловался с ним, отдал какой-то долг. Через минуту автобус описал полукруг и покатил в Нелер. С опозданием явился Мормонов и Люпак. Они посожалели, и для смягчения неловкости Люпак заснял нас всех на плёнку.

Возвращаемся в «шкатулку». Здесь ждём до 11 часов и снаряжаем гонцов в магазин. В ожидании вожделенных напитков смотрим телевизор и слушаем «театральные похождения» Жоры и Боткина в Москве.

В 11:30 Гошка с Верой притащили сумку, полную вермута и шампанского. Смешали всё в ведре и начали хлестать. Люпак напоминал, что скоро надо ехать в Хородочи. Выпили «на посошок» и потопали в Новолендинский. Я успел зайти к Митяю, отдал ему журналы, переоделся и помчался к автобусу.

Всю дорогу мы с Аничкиным проспали, а после ужина снова заснули. Пришла Гигиена и, изображая врача, «поиграла» со мной в «операцию аппендицита». Сходили с ней в клуб на окончание детского фильма про Кроху.

По возвращении лёг спать в одежде с тем, чтобы ночью писать дневник. Адонин пришёл в час ночи с дежурства. Я нагрел ему воды, а он рассказал, какие у него были «гости», — пьяницы с нашего автобуса.

Проснулся в 5 утра понедельника, записал в дневник последние новости и в 6 залёг спать.

Лёня ушёл на трубу в 6:40. Аничкин, очевидно, решив начать новую жизнь, вышел в кедах на пробежку.

На складе получили кубовую, на колесах, цистерну с установленным на ней ручным насосиком, и Адонин не мог на неё нарадоваться.

Всем звеном направляемся к ПЭСке, чтобы поднять её при помощи домкрата. Для начала сломали домкрат нашего водителя Васи. Затем Степанов с Копелем начинают разбирать дизель. Нам задание: поставить насос для откачки воды из-подо льда.

На обед у Полины было на редкость разнообразное меню.

Вдруг в вагон-столовую заглянул бывший механик Вяковлев и сообщил, что по телеграмме министра Адонин как представитель бригады должен быть в Зеленограде 15—16 ноября на семинаре у А. Злобина. Обалдев от неожиданности, идём в посёлок собирать Лёню в дорогу в полном неведении — сразу увезут его или позже. Лихорадочно вспоминаем, какие дать ему поручения.

…Возвратясь, продолжаем ковыряться в ячейке со шлангами. Соединения дырявые, насос подсасывает воздух, вода из ячейки не откачивается. В 16 часов к нам спустился Влад. Залили во всасывающий шланг воду вёдрами. Дело сначала пошло, но вскоре вода в сливном шланге замёрзла. Откачка воды почти прекратилась.

Вторая смена, придя, сразу начала полемику со Степановым.

— Почему бригада всегда обо всём (что в Москву командируют Лёню) узнаёт в последнюю очередь и от посторонних людей? — выступил Копель. — Разве нет Совета бригады?

— Есть, и что? — ответил Влад. — Моё мнение насчёт Лёни не совпадает с вашим? Кто, что имеет против? Никто? О чём тогда речь? Это вопрос производственный, а не поощрение. Он едет выполнять задание, работать.

Крику было много, каждый считал себя правым. Но Влад постепенно перешёл в наступление и грозно спросил у Гвоздева:

— Ты когда должен был выйти на работу?

— После обеда.

— Но не вышел! Хватит уже, надоело! — расходился Влад. — Это прогул. И всем в табеле я пишу по факту, кто как работает…

Адонин ещё пребывал дома. Он договорился о машине на 21:30. Аничкин достал свой коньяк, я — шампанское. Лену-Гигиену послали за шоколадом. Нарисовали ей красочный плакат со стихами на тему борьбы за чистоту. Позвали тех, кто был не на работе, и быстро всё смели.

Я рисую планы подхода и подъезда к магазинам и моим друзьям в Москве. Пришла Галина с гитарой, попели Лёне на прощание, и он с ощущением празднования своих именин ушёл к машине.

Я прилёг на Вовкину кровать, так как на моей сидели девушки, и вздремнул. Очнулся я от грохота упавшей гитары, которая стояла рядом с кроватью. Её отставили, я повернулся на другой бок и больше не просыпался.

Акт о браке. Заявление на отгул. «Прогоните меня!».

Ложный аппендицит. Оформление журнала. ЧП без жертв.

«Замена фильтров». Оскорбление «библы». Шутка бригадира.