Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

Влад пытается завести погрузчик сам. Сливаем воду из радиатора, но её «прихватило». Гвоздев оттаивает его паяльной лампой, остальные ребята уходят в балок-«десятку» на обед.

Нина приехала, чтобы показать наряды за последний месяц. Степанов обнаруживает у Ярковича пропуск одного дня, но тот доказывает, что это был отгул за дежурство 4 декабря. Степанов настаивает на своём и пишет ему «А» в наряде (административный отпуск). Яркович «убит», но притворяется живым.

Приехавший бульдозер тягает наш погрузчик на буксире, но пока безрезультатно. Зато нагребает кучу гравия для бетона и расчищает путь к дальней ячейке.

Наконец, расходимся по местам. Гоша в ячейке принимает бетон, Гвоздев — на гравии, Ваня — у штурвала мешалки, я таскаю вёдрами цемент из ближайшей кучи. Кажется, мы работаем нормально, но после заливки свежей воды в цистерну из-под брезента раздались матюги.

— Куда гоните лёд?! Туда-сюда вашу мать, — кричит Гошка. — Это же чистый брак!

Мы и сами видим, что каждый замес примерзает к лотку, и вода уже не смывает его. Яркович уходит в бытовку, выкрикивая проклятия и вопросы в чей-то адрес об ответственности за замороженный бетон. Понимаю, что воду надо срочно греть. Начинаем обливать дрова вокруг цистерны соляркой, а ветер крепчает…

Все уходят на ужин, а меня оставляют костровым. Пламя у цистерны поднялось такое, что я не заметил, как у меня задымилась телогрейка.

В половине восьмого продолжаем процесс. Бетон уже не мёрзнет, я — тоже, только пыхтел и слегка матерился про себя. Наконец, из-под брезента вылез Яркович.

— Ещё один замес и — хорош, — возвестил он.

Я запустил ТГ и спустился под брезент, чтобы оценить уровень бетона. По моим подсчётам после осадки и схватывания цемента уровень фундамента окажется на 20 см ниже проектных отметок. Но кто меня станет слушать? Люди и так работали на пределе…

Звено ушло в бытовку на перекур, а в 21 час мы были дома. Степанов лежал на кровати навзничь в чистом и никого не слышал. Лишь мне сказал, что под кроватью Вовы есть некий предмет, и нам с Гошкой надо решить, что с ним делать. Под кроватью мы обнаружили новый электрический самовар.

Я читаю «Рабочий Авангард» за 23—28 декабря и ложусь спать.

29 декабря. Встаю за 5 минут до будильника — в 6 часов. Пишу дневник, завтракаю с Гошкой. Остаюсь в комнате один и пишу 7 новогодних открыток.

Болтаемся с ребятами по посёлку в ожидании автобуса. Наконец, Степанов зовёт нас к конторе, а мне «по секрету» говорит, что с нами в ЗАГС не поедет. Решаем подарить самовар молодожёнам — Ярковичам. Заезжаем к Полине, выпиваем водки, а она обходит всех знакомых и дарит шоколадки. Почти всю дорогу в автобусе я сплю. Ваня объясняет мне, что ушёл бы работать в Новоленду за Гвоздевым, но не может бросить Комиссара.

В 28 вагончике, бывшем доме Полины, после поездки в ЗАГС все гости собираются пить чай. В 6 вечера Люба — старожилка вагончика — сообщает, что Лёня приехал из Москвы и сейчас у Мормоновых. Я ухожу к ним.

…Обнимаемся с Лёней, выпиваем за встречу и делимся новостями. Присутствующая Коротич, слушая его рассказ, заскучала и собралась уходить. У нас с Лёней завязался спор, удастся ли её вернуть. В случае моего выигрыша Лёня ставил бутылку шампанского. Догоняю Людмилу у наружной двери.

— Люда! — окликаю её.

— Мама, мама! — кричит она и, не оглядываясь, ломится в дверь…

Я обескуражен. В голове мысль: «Она меня так ненавидит или она уже с тем, другим?..». В полном недоумении возвращаюсь в комнату.

— Что-то, шампанского не хочется, — сказал я Лёне и стал укладываться спать.

Сложности перехода. Новогодний дозор. Чаепитие у «тещи».

На пепелище. Досье прораба. Ложь во благо. На больничном.

…Все же утром выпиваем с хозяевами Лёнину бутылку шампанского, и я отбываю в Новоленду.

Захожу за Митяем, и мы идём в контору. В коридоре нас ловит Серёгин и объясняет, что перейти в СМП-74, куда мы прикомандированы, не так-то просто. К 60-ой годовщине Октября мы должны представить руководству кандидатуры на награждения и прочие ходатайства. А СМП-74, естественно, отдаст предпочтение своим, поэтому нам со Степановым надо идти к Болковинскому в трест и решать вопрос о переводе у него. Поговорили на эту тему с Алиной, но ничего не выяснили.

До вечера шатаюсь по друзьям и знакомым. Позднее, у Митяя, обсуждаем его переход в «публицистику». Он печатает редакционную заметку, а я советую ему сделать вступление и объяснить свой переход из нашей стенгазеты «Бригантина» к её «пасынку» — «Ботику». Засыпаю у Митяя в 3 ночи.

31 декабря встаю в 6 утра и укрываю Митяя ватным одеялом, ибо он замёрз и кашляет. Ставлю ему будильник на 7:30 и выхожу на дорогу в сторону Хородочи. Мороз стоял около 45° с ветерком.

Через 30—40 минут стал замерзать. В сторону складов «Свердловска-1» проехала вахтовка. Я перешёл к тому месту, откуда она должна была выехать. Простоял ещё час и чуть не отморозил пальцы на ногах. Перешёл к конторе СМП, но машин и здесь не было. Зашёл в магазин, отогрелся, взял конфеты и спички. Вышел на трассу и стал разжигать костёр. Прошли три пустых бензовоза, все мимо. Четвёртый остановился. В кабине я долго не мог согреться. В Хородочи прибыл в полдень.

Гошка и Влад — дома, но уезжают до обеда на трубу, а меня выходить на дежурство не торопят. Я отобедал и в 15 часов пришёл на площадку. Заправили вместе горючее в бак ТГ, отрегулировали форсунку и ушли вместе около 18 часов домой.

После ужина, в 22 часа, снова пошли со Степановым на трубу. Он открыл клапан и стал регулировать ТГ. Посыпались искры. Он закрыл клапан, тогда искры и огонь посыпались из выхлопной трубы. Искры кое-как погасили, а под палаткой, в тепляке — сплошной дым. Убавили подачу топлива, и Влад решил, что можно идти домой.

Перед встречей Нового года решили вздремнуть. Бужу Влада в 23:40, достаю сокровенную бутылку коллекционного шампанского, но он особого восторга по этому поводу не выразил. Выпиваем за Старый и наступающий Новый год.

В столовой проходил праздничный вечер, с которого Галка убежала сразу, провалив свое выступление «из-за микрофона».

«Гуляем» с ней и Владом до 3 часов ночи. Я переодеваюсь и иду на трубу, заявив, что останусь там до утра. Мороз стоял под 50°.

Подходя к нашему сооружению, понял, что дело — дрянь. Огонь уже утихал, но повсюду тлели угли от тепляка и ТГ. На электрощитке кто-то всё отключил. Шланг, идущий от бака к ТГ, был сорван. Я походил вокруг в полной растерянности и пошёл домой.

Разбудил Влада. Он принял известие с бурной тоской, а мне велел идти спать.

1 января Степанов долго не вставал и повторял мне:

— Отдыхай, устал — отдыхай…

Никак не мог уговорить его пойти на трубу. Наконец, около 3 часов по полудни, выходим. На трубе всё по-прежнему тихо. Лишь в одном месте вьётся дымок от догорающей опалубки…