Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

Степанов не может оставаться один, и тут я вспомнил о давешнем приглашении Нелли Васильевны, матери Нефертитки. Берём с собой конфеты и идём к ней. Она нас привечает, а Влад прямодушно заявляет:

— Пришли к вам на чай.

Я ему сигнализирую, мол, нечего напрашиваться. Но…

Просидели за столом часа два при свечах. Поговорили о проблемах семьи, о жизни, о Райлине, который по стопам Веты собирается поступать в пединститут. Она цитирует строчки из писем дочки: «Мама, не бойся. Государство обеспечивает нас жильём, учёбой, и надо приложить усилие, чтобы нас отсюда выгнали». Она ей отвечает: «Дочка, ты уж поберегись немного, ведь специальность всегда пригодится». «Мне слишком трудно достался институт, чтобы я его бросила», — отвечает дочка и так далее.

…Когда вновь дали свет, кто-то постучался, и мы заторопились уходить. Это был директор магазина с женой и дочерью. Нас просили остаться, но мы сослались на визиты, а сами сразу пошли в кино. С горем пополам посмотрели «Дела сердечные». Дома почитали и улеглись пораньше. В общежитии — гульба, гудёж…

…Встаю около девяти. Столовая ещё закрыта, зато в буфет — паломничество: пиво течёт рекой. Питаемся дома, и я сажусь за дневник. За завтраком приняли по 50 г водки, и вскоре меня сморило. Заходил сосед Боря, чтобы помучить нас своим пением. Идём втроём смотреть фильм «В городе С». В зале видим нашу Нину с подружкой и бородатым мужиком.

В понедельник с часа ночи до 6 утра пишу дневник и очерк. На работу запаздываю: Степанов запер в своей комнате кое-какие мои вещи и уехал в Ленду с Баснецовым. Мне оставил задание: разобрать на трубе головешки…

Пока я разжигал печку в бытовке, приехал на ЗИЛе Люпак. Его водитель Юра рассказал, что он дежурил в ночь на Новый год и успел сюда к самому разгару. Всё выключил, шланг с горючкой сорвал с бака. Люпак ничего не сказал и уехал. Разбираю остатки пожарища.

Пришла Нина, посмотрела на разруху, и мы пошли вместе на обед. Пообедав, возвращаемся на трубу. Заправляю водогрейку, беседую с Ниной о том о сём, и к четырём часам идём домой.

На почте ничего нет. Покупаю пирог с изюмом на случай появления гостей. Читаю «Литературку», печатаю очерк. Дома не сидится, иду смотреть «Потоп» две серии. Нина в кино пришла с мастерами: Лёшей и Пацановым.

Допечатываю страницу и пытаюсь читать Моэма, но на душе тоска.

…Во вторник в бытовке Вадим уже топил печь. После обогрева пытаюсь оторвать с места лоток, а Вадим, обсудив с Ниной вопрос о пакетниках, уходит домой. Даю Нине почитать в «Литературке» статью про брачное бюро. Рассказываю, как вчера потерял время в кино из-за польских «ковбоев».

К 11:30 приехал Люпак, «просветил» насчет мер предупреждения пожаров от теплогенератора.

— Надо чистить его проволокой через клапан и через трубу, — поучал он «профессионалов».

А то, что на солярке этот аппарат не должен работать в принципе, он даже не подозревал…

В 12 часов разогрел щи и колбасу. По пути из города зашёл Голуб и «обрадовал», что продлил свою командировку в бригаду, а остальные ребята уходят работать в Новоленду. Трясущимися руками он поел и пошёл в посёлок.

Начинаю читать газеты и постеппенно засыпаю. Разбудил Вадим в 14 часов. Сидим, болтаем, читаем «Литературку». Поворочал лоток ещё раз, снял кусок обгоревшей опалубки с фундамента. «Дружба» так и не завелась, рублю стойки топором.

Приехал татарин на водовозке, но я его завернул. Он, всё же, сообщил, что вчера залил в цистерну воду, и там уже был лед. Чтобы нагреть воду, я вылил на дрова вокруг цистерны 10 вёдер смеси солярки с бензином. Круговое пламя разгорелось не на шутку, и Вадим долго приспосабливал отражатели из листов железа, чтобы не загорелся сарай и трансформатор. В 17 часов с минутами идём домой, постоянно оглядываясь, не сгорело ли что ещё.

…В комнате, распивая нашу водку, сидели Владимирский и Ваня. Я побренчал на гитаре и сел за очерк. Ваня, сунул нос в лист на машинке.

— А куда это ты печатаешь? — любопытствует.

— Пока никуда, — отвечаю неохотно.

Он уходит в клуб на очередные серии «Потопа». Я читаю Моэма. К полуночи заходит шустрая Галка, рассказывает про встречу Нового года и уходит к Боре слушать новую песню «про санс» (Жорж Брассанс). Обещает зайти ещё раз, но до этого я засыпаю.

В среду встаю в 6:30. Делаю зарядку, пишу дневник. До 8 часов иду будить остатки бригады. Ухожу на трубу раньше, чтобы растопить печь. Владимирский и Ваня приходят через полчаса, а печь ещё не нагрелась. Владимирский замерзает, болеет, хочет, чтобы его пожалели. Ваня чинит «Дружбу» и вскоре заводит.

Греем щи. Заходит Вадим, затем Нина. Я в шоке: обед в половине 11-го. Заезжает Люпак, указывает, куда выгружать гравий, просит отмечать ездки самосвала и исчезает. Нина злится на него.

— Что это за прораб?! Всё ему до лампы! — говорит она грустно. — Я выписала требование на электрооборудование, а он уехал в Ленду…

Владимирский добавляет.

— Приехал я вчера в посёлок по заданию Степанова где-то — в четыре и сразу — к Люпаку, — говорит он будто со сцены. — Заглядываю в окно — на кровати торчат ноги. Стучу, спрашиваю: «Есть кто-нибудь?», и захожу. А он уже вскочил, закуривает…

Вадим тоже вспомнил:

— Когда третьего января мы с Ниной шли на обед, решили напомнить Люпаку про «электрику» без нескольких минут 12. Я её отговаривал, но она сказала: «Пусть покрутиться». Когда мы вошли к нему, он уплетал с женой пельмени и заявил нам, мол, «потом разберёмся», и тут же забыл.

Ежедневно «досье» прораба пополняется.

После завтрака идём разбирать опалубку с ближней стороны фундамента. За весь день «Магирус» с гравием сделал только три ездки. С трудом вытаскиваем Владимирского из балка поработать. Подчищаем от огарков ячейки и лотки русла — «гробики». В 15:30 — перекур, а через полчаса уходим домой.

…Коля Рукавицин принёс с почты письмо от Леры. В нём — критический отчёт о просмотренном в Ленкоме спектакле по роману П. Неруды «Звезда и смерть Хоакина…», поздравление с Новым годом и больше ничего, даже на «до свидания» места не хватило. Ещё получил письмо от мамы со статьей про школу Злобина и «ученика» Лёню.

Когда я подметал пол, зашёл Ваня.

— Пойдём допьём коньяк, — прозвучало как приказ, — от проводов Коли остался…

Оказывается, меня искали, чтобы отметить отъезд Рукавицина в отпуск, а я был в бане. Болтаем с Ваней о «спасении души» будущего члена бригады — известного в нашем отряде поклонника Бахуса — Колюхи Микулина.

…Заходит Тарпенко в поисках будущего зятя.

— Нелли Васильевна за него испереживалась, — сообщил он с раздражением.

— Вова на дежурстве, — соврал я. — Я передам ему, что она беспокоится…

Приходит Галка, угощаем её чаем. Ваня говорит с ней неприязненно и демонстративно ложится с книгой в кровать. Слушаем втроём с соседом Борей записи Катерины и мои. В 22 часа Боря уходит. Галка скованно поёт две песни и тоже уходит.