Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

Дома нет электричества. Навожу порядок и ложусь спать. В 21:30 дают свет, я пишу дневник и очерк о нашей бригаде до полуночи.

В пятницу на ПК-470 готовимся к монтажу трубы, чистим фундамент от ледяной корки. Лёня волнуется, тормозит, зато голос — на уровне! Монтируем «кольцевые» блоки 3х3 метра с Моряком и Лёней. От звеньевого достается всем, потому что блоки встают криво, опоры под краном проседают, крановщик не может работать на большом вылете стрелы…

Когда мы собирались на обед, крановой Васильевич потребовал работать без обеда до 15 часов. Я остался без завтрака, а теперь — и без обеда. Переставляем кран, перемонтируем блоки по новой, и в 14:30 крановой отгоняет кран на стоянку.

…Ввечеру сижу с дневником в фотокомнате, жду возвращения Степанова с парткома. Опять приехала Малыш, спасается в 1-ой комнате от Владимирского, Гоши и некоторых пьяниц и тоже ждёт «комиссара».

Наконец, в 21 час начинается «третейский» суд: я — обвиняемый, Малыш — обвинитель, судья — Степанов. Обвинение прозвучало невнятно, поэтому, в основном все печально молчат, сосредоточенно отпивая из кружек шампанское. Заходят весёлые и пьяные коллеги, требуя бригадира для воссоединения с гуляющим коллективом, но он всех резко выгоняет. Обстановка в «суде» проясняется, чаша весов Фемиды склоняется в мою сторону, вернее, «состав преступления» испаряется на глазах. Оказывается, «никто не собирался мстить за свою неудавшуюся семейную жизнь» и за «невыполненное обещание жениться», и я мог не бояться преследования…

«Суд» остался на совещание, а я удалился творить в лабораторию, но после шампанского дело с очерком пошло туго.

1 октября — третья годовщина приездав «Ударника» в Сибирь. Утром при встрече с Малышом выяснилось, что она, несмотря на «суд», «желает» со мной дружить.

…Со служебным автобусом еду в Ленду: на Совещании дружинников и актива в «Пионере» должна быть и Мер. Разыскивая её, заглянул на квартиру Горчакова, но никто мне не открыл, и я долго гулял по улицам Ленды.

…Мерилин стояла на крыльце ДК и торопливо беседовала со всеми знакомыми. Мы договорились встретиться у Мормоновых после совещания.

Иду в гости к Малышу с визитом вежливости. Мне дают газету с очерком о десанте степановцев на Кудыкту и дарят журнал «Фотография в США».

Перебираюсь к Мормоновым и пытаюсь писать у них очерк. Меня отрывают женщины со своими приготовлениями к застолью. Гулянка начинается в обеденное время. Мер появляется в 17 часов. Выпиваем, закусываем, и она ложится спать. Приезжает её начальница — Авдеева.

Проснувшись, Мерилин зовёт меня к Горчакову.

— Сережа приглашал в гости, а я сказала, что приду не одна.

…Приходим к его дому. Мер входит и закрывает передо мной дверь. Я в недоумении жду. Она появляется и приглашает меня войти. В комнате — шумная компания, и всё — секретари комсомола: Камойлов, Манаров, деятель из обкома, мелкие «штучки», четыре дамы и вдобавок — лейтенант милиции.

Мер танцует с кем угодно, но только не со мной. Мне просто отказывает, «сосётся», во время танца, не скрываясь, с обкомовским товарищем. Я собираюсь тихонько уйти, но Мерилин это замечает, а Манаров начинает упрашивать остаться, усаживает за стол. Про танцы пришлось забыть, — Камойлов завлекает меня предложением поехать по путёвке на Кубу за 400 рублей.

Всё же, вскоре я ускользаю налегке. Ищу Арнольдова, чтобы попросить у него ключ от балка, и нахожу в полном отрубе. Возвращаюсь к застолью ни с чем. Заходит Алина, без умолку трещит, усаживается играть в преферанс, и вскоре уходит домой.

Когда шумная компания надоедает Мер, мы уходим в поисках ночлега. Встречаю Горисова и беру ключ от его балка. Наконец, мы остаёмся с ней наедине.

В этот раз обходится без капризов Мерилин, а я не изображаю ревнивца. Она блеснула в нужной ей компании, была в отличном настроении и слегка пьяна. Наша маленькая оргия начинается с её быстрого рассказа о «проделанной работе» у Горчакова и одновременного раздевания. Мы стояли в полной темноте, обнимаясь и лаская друг друга, будто танцуя под музыку, засевшую у нас в головах на вечеринке. Но сейчас я был плохим танцором…

Кровать была расстелена, Мер не была растеряна, — ей не ходить за опытом. Она была не роботом. Мы отдавались друг другу с горячностью, на какую способны одинокие сердца, встретившиеся, наконец. Всё было так прекрасно! Но около 3-х ночи случилось ужасное: компания — Горисов, Карабанова, Огонёк и другие — стала рваться к нам в дверь. Слышал, как Толя склонял мою фамилию, но дверь они решили не вскрывать.

Вместо этого Толя открывает окно и залезает к нам. Карабанова рвётся за ним, но он её уговаривает не лезть, зато включает свет. Мы оказываемся, как на сцене, для зрителей, стоящих на улице: два ошарашенных человека под простыней, совершенно мокрые от только что проделанных упражнений камасутры.

Наблюдаем, как Толя медленно собирает магнитофон, выбирает плёнки, возится на столе и молча уходит тем же путем. Мы лежим в оцепенении и долго не можем прийти в себя. Слов не хватает, да и о чём говорить? До утра не могу уснуть: под окном без умолку пищит котенок, которого я выпустил перед тем, как мы вошли в этот «адский» вертеп…

В воскресенье в 7 часов уходим из «гостеприимного» балка Горисова. Поднимаемся на сопку, далее через «Орбиту» — в столовую. Позавтракав, идём к «Пионеру». Оттуда звоню Шермановичу, будто в поисках Мер. Раз он дома, она идёт к нему отдыхать.

Я отправляюсь к Мормоновым с намерением писать, но меня сразу посылают с Еленой Адониной в магазин делать закупки к застолью в честь её дня рождения. Только сел за очерк, подошла Светик и попросила дать ей урок гитары…

В 16 садимся за стол, а в 18 приходит Мерилин. Пьём долго и нудно. Лишь Карабанова повеселила рассказами о своей школьной юности: курение, выпивка, игра в бутылочку и прочие «шалости»…

Мер стала выяснять отношения с Карабановой, и они уединились в кабинете. Я туда — они оттуда… Пока мы с Инной танцевали в её традиционном восточном стиле, Мер подружилась с Карабановой, что мне претило и казалось изменой.

В 20:30 резко, не прощаясь, ухожу на трассу, чтоб уехать в Хородочи. Снег по всей дороге укатали, я скользил и падал несколько раз. Простоял в ожидании машин около часа и побрел ночевать к Арнольдову.

В понедельник в 5:15 вышел на дорогу. В 6 часов уже ехал, стоя в переполненной вахтовке Мостотряда-46, до их площадки, оттуда — пешком до трубы.

Наши ещё не приехали. Пытаюсь что-то делать, «изображая» работу голыми руками. Светило солнце, настроение поднималась. Сусек для цемента строить не стали. Делали перегородки в опалубке и готовили праймер.

Приезжаю после работы в лагерь, а там — гости. Но кто именно, мне не говорят. Никого не нахожу, теряюсь в догадках. Вдруг с палатей высовывается из-под одеяла Мер. Оказывается, приехала выяснять отношения.