Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 1

После собрания, у одного из членов труппы проявились явные признаки инфекционного алкогольного «заражения». Он предложил, аналогично шефу, купить портвейну и выпить его в одном из балков. Выбор пал — на наш. Горисов, Гоша Аничкин, Сашка Марков, Арнольдов и я в хорошем темпе опустошили 4 по 0,7 портвейна, почитали стихи и при виде упыря Сидоркина разбежались по своим щелям.

Так бесславно закончился день, обещавший стать не самым плохим в жизни.

За книжный базар ответишь. Следствие ведут дубаки.

В понедельник продолжаем вчерашнее: пилим дрова, жжем костры. Бригадир посылает половину людей на ямки для ограждения всей промзоны.

После обеда прибыл некто — архитектор — и объявил о неправильном расположении нашего сооружения. То есть, — вся работа, проделанная нами с самого начала, — псу под хвост. Возникла немая сцена. Однако, про себя, а кое-кто и вслух — выразились одинаково грубо. Бросив своё первое детище, отправляемся на устройство забора.

Вечером иду к Тамаре, точнее к её тётке — работнице райкома, дабы посоветоваться о книжном «деле». Заодно хотелось понять, как она относится к своему дружку-«повару», заварившему книжную «кашу».

На моё изложение предшествующих событий Валентина Сергеевна не нашла ничего лучше, чем сказать:

— Он ударил Толю? Что ж, зная, какой он вспыльчивый, я могу ему это простить.

Именно это мне и нужно было услышать. Оказывается, Харизматов хороший, но немно-о-ожко вспыльчивый. Видимо, период очаровывания у них ещё не прошел, и его «милую вспыльчивость» испытать на своей челюсти или ребрах ей пока не привелось.

А в это время Иванцов вызвал к себе в постройком Горисова со всякими бумажками, касательными книг. Видимо, от нечего делать профсоюз решил тоже заняться «расследованием» и, может быть, стяжать славу бдительного и мудрого органа. Однако, навалившись на юношу, он лишь спровоцировал его на непосредственное высказывание о деятельности Иванцова, а заодно и организации, лицо коей тот являл.

Какой нормальный советский человек, тем более — занимающий некий пост, может спокойно реагировать на правду, высказанную ему в лицо? Ненормальный и несоветский также терпеть её не могут, но реагируют по-другому, например, достают «кольт». Наши поступают тоньше.

Толя, на свою беду, принес в кабинет Иванцова копии своих писем к отцу, дабы доказать своё моральное алиби. Однако, профсоюзный лидер — парень не промах — сославшись на плохое восприятие на слух, попросил Толяна дать ему тетрадь в руки, чтобы «лучше один раз увидеть». Тот, поколебавшись немного, отдал «туговосприимчивому» Иванцову тетрадь, как первое признание в любви мудрому наставнику, гуру.

Насколько «гуру» был «слабоух», на столько он был «остроглаз». Не обращая внимания на шумный протест Горисова, «профсоюз» не хуже ЭВМ — перфокарты или кассир — банкноты молниеносно пролистал тетрадь и нашёл то, что проливало свет на всю сущность заблудшей души Толика.

Оказалось, юноша не только ни в грош не ставит работу профсоюза и идеологического сектора комитета комсомола, но не понимает и суть существования партии, то есть её «направляющей и руководящей роли». «Криминал» был налицо. Но как его обнародовать, когда источник — личные записи человека, фактически был изъят у автора насильно, обманом, без санкций и указов?..

Да и надо ли обнародовать? Достаточно уличить человечка в крамольных мыслях, а уж приговор он и сам себе вынесет.

— Ты тут пишешь, что не видишь смысла ни в работе профсоюза, ни в работе Партии! — воскликнул Иванцов. — Да ты знаешь, что за такую несознательность тебе полагается? — потрясал он тетрадкой Горисова над головой, как персонаж на фантике конфеты «Ну-ка, отними!».

— Владимир Юрьевич! — готовый ко всему верещал Толик. — Вы не имеете права читать личные письма!

— Имею, не имею… Какое твоё дело? Главное, ты сам признаешься в неверии!

— А что, нельзя? — огрызался Толик. — У нас свобода вероисповедания!

— Да ты знаешь, что таким не место на передовой!

— Знаю, что таких — здесь больше, чем идейных… — обронил Горисов под занавес и замолчал.

Дело о мелкой коммерции грозило перейти в идеологическую плоскость. Однако этого не произошло потому, что Иванцов сам не был уверен в преобладании идей вождя в головах молодых строителей над бессмертным духом золотого тельца.

Именно поэтому его принесло к нам в балок уже в 10 вечера. Вопросы, которые он задавал, были настолько унизительны, что я, выйдя из себя, предложил ему проверить по списку наличие книг у моих родителей, посланных им мной за последнее время.

Видимо, до него что-то дошло, ибо, сказав: «Не надо цинизма…», он удалился восвояси.

Зато Икорников как «идеологический сектор назначен «следователем» по-нашему с Горисовым «книжному делу» и ходит теперь сам не свой. Мы с Толей, будучи «подозреваемыми», обещали ему содействие и решили собрать у всех наших покупателей и одариваемых списки приобретенных книг с расписками об оплате…

Так ничем, кроме нервотрепки и издевательств этот день не закончился.

…На «зоне» с утра пораньше долбим отогретые кострами за ночь ямки для забора, разжигаем костры под следующие… В 10 часов появляется геодезист с чертежами и трубой и объявляет, что забор будет на пять метров глубже в тайгу. Очередная «немая» сцена. Тушим костры и идём валить лес за «забор».

На обед едем в 11 часов вместо 12. Все к этому уже привыкли, вернее, — желудки, — и никто не возражает. Транспортный монополист Кардан победил три коллектива по 15 человек! Причем, едем туда, куда ему больше нравится или где у него есть подружка на раздаче, то есть, — в «тошниловку».

Наш бригадир пожелал выйти у почты для телефонных переговоров с семьей, а я вышел с ним, чтобы зайти в книжный магазин. Увы, он был закрыт на ремонт отопления. Иду с два километра вверх по Северной трассе в «тошниловку» и попадаю в очередь с бригадой Крылова.

На «зоне» опять жжём костры и долбим ямки. Я на своих четырёх — едва успеваю вынуть оттаявший грунт из первой и разжечь новый костер, вынуть грунт из следующей и разжечь ещё костер, вынуть грунт из третьей и… Ранний приезд Кардана теперь всеми воспринимается нормально. Ещё немного, и мы будем недовольны, если он будет являться точно в 17 часов.

В конторе успеваю получить аванс (60 рублей), значит — гуляем.

Встретил Шестова и рассказал о «книжном деле». Он покраснел. Оказывается, в штабе комсомола ему уже погрозили пальчиком, за «аморальную» покупку книг с рук, неизвестно чем «запачканных». Впрочем, покраснение его лица, скорее, связано с нежным строением кожи, а не с чрезмерной совестливостью. Выслушав мой рассказ, он обещал что-нибудь предпринять.